Следя за движениями тинейджера, проворно открывающего коробку с пакетиками дорогого цейлонского чая, освобождающего пакетик от оболочки и сдабривающего пустой доселе стакан двумя с половиной ложками сахара, Инессе помимо своей воли ощущала противоестественное успокоение, тёплыми волнами растекающееся по телу.

Быть может, потому что ей более не предстоит ни лишение лицензии, ни продолжение волнующих постыдных экспериментов? Она попыталась себя убедить, что дело именно в этом.

- Неплохо, - оценила она результат, слегка причмокнув языком. И поставила стакан с чаем обратно на столик.

Окинула взглядом Стаса, вновь полуопёршегося на стол и продолжающего изучать каждую черту её лица влюблёнными глазами.

- Почему ты ничего не говоришь?

Учитывая обстоятельства, она ждала бы от него определённых слов. И, хотя ответить на эти слова ей было бы нелегко, отсутствие их выглядело странно.

- А что тут сказать, - подросток неловко пожал плечами. Фигура его, чуть сгорбившись, стала вызывать печаль. - Я всё понимаю.

- Понимаешь... что, Стас? - уточнила она, отпивая ещё один глоток чая. Не то чтобы ей так уж хотелось пить.

Он на миг оторвал от столешницы руки - словно желая развести ими, но сразу передумав.

- Женская психология. Мужская психология. Ни одна девушка не станет вести роман с... малолеткой. - Кажется, каждое следующее слово давалось ему с трудом, он как бы с усилием выталкивал его из себя, несмотря на заливающиеся багрянцем щёки. - Это у вас в... генах. Забота об очаге. Мысли о будущем. Это мы можем просто наслаждаться моментом - у вас же подсознание с первого взгляда просчитывает всё на годы вперёд.

Инессе недоумённо моргнула, ощущая смущение пополам с шоком, её рука со стаканом чая застыла в воздухе. Слышать подобные рассуждения от несовершеннолетнего тинейджера?

- Откуда у тебя такие... познания о женской натуре, Стас?

Парень горько усмехнулся, хотя лицо его продолжало пылать.

- Это всё из-за дядюшки с его нервным заболеванием. Квартира просто переполнена психологической, мистической и религиозной литературой. Карнеги, Берн, Коган, Экман, Леви, даже шарлатан Хаббард... с детства вращаюсь среди них.

Психолог в задумчивости на миг опустила веки.

- Поэтому тебя, быть может, не совсем понимают в классе? - мягко предположила она. Подбирая формулировку, как можно более льстящую подростковому самолюбию. - Ты слишком многое знаешь?

Она поймала себя на мысли, что только теперь, лишь с этого момента, пожалуй, начинается истинная психотерапия. "Подумать только, Инессе. Пациенту пришлось изнасиловать тебя прямо в кресле, чтобы ты по-настоящему им занялась".

- Какое там, - снова усмехнулся подросток. - Я думал когда-то, что знания обо всяких там социальных иерархиях мне помогут... без толку. Или это скорее я сам такой идиот, не способный контролировать перепады настроения.

- Ну-ка, поподробней, - взмахнула бровями Инессе.

Привычным жестом извлеча из сумочки шариковую ручку - не столько для реальных заметок, сколько для правильного настроя, - она потянулась за блокнотом, позабыв впопыхах, что он остался на столике в основном помещении кабинета.

- Я принесу, - верно понял её движение Стас.

Минутой позже он протянул ей блокнот, ладони их вновь мимолётно соприкоснулись. Психолог подняла голову, на миг задержав взгляд на кофейно-карих глазах пациента.

Вечное проклятие пола. Почему нельзя не думать о будущем, почему нельзя просто жить текущими ощущениями, жить прямо здесь и сейчас?

Стас меж тем присел рядом на корточки, преданно глядя на неё снизу вверх.

- Спрашивайте, доктор.

Почему ей кажется, что в глубинах его зрачков снова мерцает какая-то весёлая искра? И почему ей кажется, что не случайно его лицо сейчас расположено чуть выше уровня её коленей, откуда так удобно заглядывать под короткий халатик?

- Ну, Стас, - кашлянула она, слегка сдвинув колени. И тут же, повинуясь неясному импульсу, раздвинула их вновь. - С чего начинаются обычно... твои проблемы?

Рука парня легла ей на нагое колено. Медленно, неспешно, размеренно массируя его, отчего Инессе теряла всякую способность фокусироваться на его словах.

- Это долгая история, доктор, - рука Стаса скользнула вверх по её бедру. Ладонь его узкой лодочкой поднырнула под край халата. - Вы уверены, что хотите выслушать её целиком? . .

- Хочу, - выдохнула она.

И прикусила губу, ощущая, как сдвинутые клином пальцы проникают меж её влажных створок, как они вилочкой расходятся там вновь и вновь, как большой палец Стаса выводит круги на треугольничке её клитора. На что она только что согласилась?

- Стас, - начала было строго она.

И тут же прервалась, ощутив особенно острый пируэт невоспитанных пальцев внутри.

- Стас, - набрала вновь в грудь воздуха она. - По-моему... по-моему, ты хочешь своего психолога.

- Хочу, - выдохнул парень, эхом повторяя недавно сказанное ею. Вдруг выпрямившись, он наклонился над нею и поднёс свои губы прямо к её уху. - Потому что мой психолог - мартовская кошка.

- Ах, вот как, - прошептала Инессе. По идее она должна была ощущать некоторое унижение от внезапной смены ролей, протретировав пациента едва ли не три дня подряд перед этим, но вместо этого чувствовала в себе странный растущий азарт. - А не повторил бы ты это погромче? - поддела его она. - У меня в сумочке, между прочим, включенный диктофон.

- Легко, - облизнул губы парень. Глаза его заблестели.

Склонившись ближе к диктофону, с заговорщицким видом извлечённому Инессе из сумочки, он громко и отчётливо объявил:

- Мой психолог Инессе - мартовская кошка, и я её хочу. Хочу её прямо здесь, хочу её везде, хочу её целиком и со всеми потрохами. Да, и... - в выражении его лица на мгновение мелькнула дерзость, -... кончить на её волосы, кстати, я тоже хочу взаправду.

Он прервался, тяжело дыша и не смея поднять на неё взгляд после этакого демарша - явно отчасти неожиданного даже для него самого - а Инессе отодвинула диктофон, эту драгоценную и могущую ещё пригодиться в некоторых жарких играх копилку для компромата, полуобвив почти неосознанно свободную руку вокруг плеч пациента. Её собственные глаза в этот миг, хоть она и не могла того видеть, хищно вспыхнули зелёным пламенем.

"Ты сошла с ума, - шепнули в ней последние останки благоразумия. - Не случайно все ассоциации психологов запрещают отношения между врачом и пациентом, это только под действием гормонов кажется удачной идеей - лечить того, кем ты и вправду интересуешься".

Но психологом Инессе уже себя не ощущала.

* * *

- Терапия, как вы уже знаете, дала успех, - негромко произнесла Инессе. - Но, для закрепления результата и во избежание возникновения побочных последствий, мне бы хотелось порекомендовать вам на неопределённое время продлить курс.

Она перевела взгляд с матери Стаса, неловко переминающейся с ноги на ногу светловолосой женщины лет сорока, на его отца - небритого грузного мужчину с парой неповоротливых сумок.

Поняли ли они хоть что-нибудь из её казуистики? Инессе надеялась, что нет.

- Сколько это будет стоить? - поинтересовался мужчина. - У нас сейчас...

Психолог, так и не решившаяся покинуть профессию официально, взмахнула ресницами.

- Честно говоря, в вопросе изучения проблем вашего сына я столкнулась с очень интересным случаем. Я в настоящее время пишу диссертацию, и получаемые мною благодаря психотерапии сведения - без указания имён, разумеется, - могут оказаться крайне ценны. Так что, признаюсь, - тут Инессе решила не врать, - я бы и сама с радостью доплатила вам за продолжение курса.