Миша зашел в комнату и огляделся. В комнате был полумрак от задвинутых штор. У стена стояла кровать, и на ней спала женщина. Этой женщиной была петина бабушка. Больше в комнате никого не было. Миша подошел к кровати и нагнулся к самому лицу пожилой женщины. Ее дыхание было ровным и спокойным. Миша высунул язык и лизнул женщине щеку. она не шевельнулась. Тогда он осторожно стащил одеяло немного вниз и посмотрел на ее груди. Груди были прикрыты полупрозрачной сорочкой. Но это не могло скрыть тот факт, что груди у пожилой женщины были обвисшими.

Петиной бабушке было 62 года. Но Мишу это нисколько не смущало. Наоборот, это было для него очень важным фактором - её возраст. Мише нравилось наблюдать за ней, когда он приходил к Пете в гости. Когда в комнате никого не было, он подбегал к стулу, с которого только что встала эта немолодая женщина, падал на колени и начинал нюхать то место, где только что покоилось седалище взрослой женщины. Он нюхал стул, и ему казалось, что это занятие само-собой разумеющееся для очарованного зрелым телом подростка. Нос был его пропуском в мир фантазий. В этом мире царствовали женщины, которых вряд ли можно было отнести к молодым и стройным. Но Мише очень нравилось погружаться в него. В этом мире он был как рыба в воде. Там его фантазия почти не имела границ.

В другой раз, когда Миша гостил у петиной бабушки, он смог понюхать ее туфли. И даже грязные трусы. Трусы позволяли ему унестись на самолете мечты в самую невероятную даль. Он представлял, как эта крупная женщина входит в комнату, где он сидит один на полу, раздвинув ноги поглаживая свой вздыбленный член. Она подойдет к нему, и ни сказав ни слова, повернется спиной и всеми своими 80-тью килограммами усядется на его грудь. У него поначалу сдавит в груди, и дышать будет трудно. Но это ничего, он потерпит. Ведь в нескольких сантиметрах от его лица окажется роскошный широкий зад. Вожделенный. Манящий и волнующий. То, ради чего он приходил сюда, в гости к своему лучшему другу. Он уже давно приходил не поиграть и не пообщаться, а посмотреть на этот зад. Пусть в платье, пусть в юбке - все равно - такую красоту невозможно было скрыть ничем! Тем более, у Мишки имелось мощное оружие - его фантазии. Они были очень необычными. Кто-то даже мог бы назвать их "грязными", хотя сам юноша так не считал.

Хотя, с другой стороны, иногда они оказывались, действительно, немного "грязными". Например, сидя на его груди, петина бабушка могла ни с того ни с сего начать испускать газы. И Миша представлял, с каким наслаждением он стал бы вдыхать их. Потому что ей он мог позволить делать с собой все, что угодно. Ей и ее большому отвисшему заду, рабом которого он стал не так давно. "Я раб вашего зада", - такие слова он смело мог произнести в лицо петиной бабушке, если когда-нибудь бы осмелился на это. Потому что они были сущей правдой. Он влюбился в ее зад сразу же, с первого взгляда, когда он увидел этот зад в живую, так сказать, во все его красе. Увидел - и влюбился без памяти! Дело было так...

***

... На огороде, на заднем дворе, стоял обычный российский деревянный туалет. Миша однажды спрятался за ним и ждал. Было лето и было очень жарко. Он прождал два часа, но петина бабушка все не появлялась. И когда он уже собирался вылезти из своего укрытия, пожилая женщина появилась. Она была в летнем сарафане и шлепанцах. Отворив дверь, она зашла в нагревшуюся за день кабинку и закрыла ее на щеколду изнутри. Миша давно уже был весь мокрый от пота. Но теперь он старался даже не дышать. Да и трудно ему было это сделать, когда он увидел перед собой молочно белую попу петиной родственницы. Он и не представлял, что у женщины в ее возрасте кожа может быть настолько нежной!

Но это действительно было так. Петина бабушка никогда не загорала без сарафана. Поэтому, только руки и ноги у нее немного огрубели от солнца и, естественно, сказывался и возраст. Во всех остальных местах у нее была нежная и белая кожа. На ее белом, в складках, животе, который давно уже сводил парня с ума своей красотой, когда женщина нагибалась за чем-нибудь, на ее плотных белых ляжках и на ее белых ягодицах почти не было заметно родинок и морщин. Это была "удивительная женщина", как про себя называл ее Миша. "Моя сладкая госпожа", - говорил себе ночью он, когда мял под одеялом свой набухший отросток, представляя самые немыслимые позы в исполнении петиной бабушки и конечно его, 15-летнего ученика обычной московской школы, помешанного на мастурбации и подсматривании за зрелыми и пожилыми женщинами.

И вот эта "удивительная женщина" была в 30 сантиметрах от него, их разделяли только неплотно пригнанные доски деревянной кабинки, благодаря которым Михаил мог наблюдать сейчас эту картину. Петина бабушка нагнулась над отверстием и, спустив широкие белые трусы, начала писать. Моча вырывалась из нее несколькими мощными струями, она ударяла на сиденье и попадала на доски. Попадало и на лицо подсматривающему. По его спине ползали ужасно кусачие мухи, но теперь это перестало иметь для него какое-либо значение. Он жадно ловил языком эти капли, исторгавшиеся из лона пожилой женщины, как будто в рот ему лился желтый лимонадный напиток, а не горькая и соленая женская моча. Одновременно он яростно водил рукой вверх-вниз по своему красному от притока крови члену. "Конечно, было бы замечательно, думал Миша уже после, лежа в постели, - если бы ее струя била прямо мне в рот. Или еще лучше, чтобы она заливала все мое лицо!" Как показывают в новостях, когда победителей заездов обливают шампанским.

Только вместо шампанского и бутылки должна была быть петина бабушка и исторгающиеся из нее потоки мочи. Но это все были мечты. Было бы странно, если бы он, 15 летний парень, подошел к женщине 62-х лет и попросил, чтобы когда она захочет в туалет "по-маленькому", то она позвала его. Потому что в тот момент, в туалете, Миша испытал неописуемое блаженство! Это было сродни первому сексу для обычного московского подростка с какой-нибудь своей ровесницей. Но Миша не был "обычным" подростком. "Обычным" не нравятся женщины старше 60 лет. Для них даже мысль такая в голову придти не может. В отличие от Миши. Последние два года в его голову только и "приходили" все эти располневшие и раздавшиеся дамы старше 40 лет, половина из которых была его педагогами по школе, а другая половина состояла из различных знакомых, родственниц и других женщин, которых пытливые глаза подроста стали подмечать после того, как он осознал, насколько богато окружающее пространство объектами его ненасытной страсти.

Они были везде: в школе, в магазине, в метро, в автобусе, в библиотеке, в больнице, в телевизоре, наконец, ну и, конечно же, в интернете! Повсюду он видел тела, различной степени округлости и мясистости, но это все были тела тех, кого он боготворил: зрелых и пожилых женщин!

Он боготворил, он преклонялся и восхищался этими мясистыми бедрами с неизменным целлюлитом (скоро для Миши целлюлит стал признаком "правильной" женщины) этими полными и не очень, но обязательно отвисшими грудями; этими животами, которые не скроешь ни под какой одеждой (и складки которых при ходьбе так волнюще дрожали!) . И конечно же, Миша боготворил их - БОЛЬШИЕ, ШИРОКИЕ и ЦЕЛЛЮЛИТНЫЕ ЯГОДИЦЫ! Такие волнующие и манящие - они были тем, о чем Миша думал целыми днями, не переставая...