Он прошёл через кухню в ванную, там включил свет, тщательно вымылся под душем и даже почистил зубы, выдавив на палец вместо щётки немного пасты. Оставив всю одежду в ванной, вернулся в спальню. Она, тоже голая, лежала в середине постели, широко разбросав ноги. Он лег на неё, прижался губами к её губам и положил ладони на её груди. Они целовались долго и страстно. Он пальцами ласкал её сосочки, а его член стволом попал между её губок, и он потихонечку водил им вверх-вниз. От этого у неё там становилось всё мокрее, а её дыхание - всё более прерывистым и жарким. Наконец, она не выдержала и взмолилась:

- Ну, всунь же!

Он взялся рукой, поводил головкой между её сочащихся тёплой влагой губок, она застонала, и он медленно ввёл её до самого дна.

- Ну, давай же, садист! - стонала она. - Давай же! А то я кончу без тебя!

Несмотря на угрозу, Диме пришлось потрудиться ещё достаточно долго, хотя они оба оголодали по сексу, он почувствовал в себе какой-то прилив сил, и с маху всаживал ей, глубоко и размеренно. Она вцепилась пальцами в его спину, сладко стонала и сильно подмахивала ему. Их тела покрылись потом, отчего скачка сопровождалась стыдными шлёпающими звуками. Он почувствовал приближение финала и заработал часто и глубоко, она уже не подмахивала, а согнув ноги, высоко подняла их и развела в стороны, отчего ему казалось, что он достаёт ей до самого дна. Но вот она издала какой-то звук, похожий на "А-га-га-га..." и забилась под ним, отчего он тут же начал кончать.

Он лежал на ней, оба были мокрыми от пота и соков, он тихо целовал её лицо.

- Леночка! ...

- Что, милый? . .

- Выходи за меня замуж!

Она засмеялась, перевернула его на спину и сама улеглась на него.

- Нельзя мой дорогой! - весело нараспев протянула она.

- Почему? Бросай его и выходи за меня!

- Глупенький! А что будет через десять лет? Я ведь постарею раньше тебя. Ты будешь ещё молодым крепким мужиком, а я - старой тёткой. И всё наше счастье кончится. Хочешь - не хочешь, а заведётся у тебя молодая бабёнка, и так оно и должно быть. А мне что прикажешь делать? Нет, милый, нас судьба послала друг другу для радости, а не для счастья. Хотя, ты меня и осчастливил, будет у меня от тебя ребёночек, а я вот для тебя - только радость.

- Ну и ты дай мне счастье!

- Не могу, миленький. Я тебе дам только радость. Иначе - будет горе. А я этого не хочу! Ни тебе, ни себе. Я с Сашкой буду жить. Даст бог, пить он не начнёт. Будем ребёночка растить и стариться вместе.

Она немного помолчала и спросила:

- Тебе когда уходить?

- В четыре.

- Ещё есть время. Пойдем, искупаемся, а то мы аж липкие!

Они пошли в душ. Сначала она его намылила, её пальчики скользили по всему телу, она заставила его раздвинуть ноги и вымыла член и мошонку, ни разу не доставив неприятного ощущения. Потом он мыл её, особенно стараясь на грудях. Она тоже широко раздвинула ноги, он вымыл её письку, и не удержался - сунул мыльный палец ей в попку. Она прошептала:

- Димка! Можно тебя попросить? . .

- Всё, что хочешь!

- Давай попробуем... Ну... Меня в попу!

- Давай! А тебе не будет больно?

- Наверное, нет. Я себе там разработала.

- Как разработала?

- Морковкой!

- Это как?

- Ну не буду же я тебе расписывать, чем занимаются оголодавшие женщины! - засмеялась она.

У него от этих слов сразу встал. Она взялась рукой и засмеялась:

- Радость моя, милый молодой мальчик! Как же мне повезло! - и поцеловала его, не выпуская из руки члена.

Они тщательно вытерли друг друга, он взял её на руки и понёс в спальню.

- Ты от этого не ослабеешь? - улыбнулась она.

- С тобой ослабеешь! Ты любого возбудишь!

В спальне она слезла с него:

- Подожди!

Она включила ночник, потом полезла в столик и вынула оттуда какую-то баночку:

- Предъявите, пожалуйста!

- Что?

- То самое!

Она смазала каким-то кремом ему головку и ствол, затем легла в постель на спину, подняла ноги несколько раз всунула палец с кремом себе в попу.

- Ну вот, теперь должно быть всё удобно! - и встала на четвереньки, прижавшись щекой к подушке и широко раздвинув ноги.

- Только сначала потихоньку! - попросила она.

Он встал позади неё на колени, приложил головку к её коричневому анусу и слегка нажал. Головка на удивление легко вошла. Она закряхтела.

- Тебе не больно?

- Нет... Давай потихонечку...

Он начал осторожные движения, всовывая в её попку сначала только головку, а затем всё глубже и глубже.

- Давай... Теперь можно на полную!

Он заработал вовсю, не осторожничая. Она уже не кряхтела, а сладко посапывала. Ощущение было интересным, эта дырочка была уже и обхватывала плотнее. Через некоторое время она проговорила:

- Дай, я перевернусь!

Она легла на спину, подложив две подушки и широко раскрывшись. Он в той же позе, на коленях, легко вошёл в ту же, теперь полуоткрытую, дырочку. Теперь он мог полностью любоваться ею - прыгающими грудями, широко раскрывшейся вульвой и анусом, в котором размашисто хозяйничал его инструмент. Она рукой начала возбуждать свой клитор. Он решил помочь ей - ввёл два пальца во влагалище и стал совершать ими движения в такт своим бёдрам. Через тонкую перегородку пальцами можно было прижать свой член, отчего она задышала ещё глубже. Через некоторое время он перевернул руку и возбуждал уже переднюю стенку влагалища. Он мелко двигал пальцами в разных местах её глубины и вдруг она взвыла:

- Да, здесь, здесь, ещё!

Она даже бросила массировать клитор, он согнул пальцы, растянув влагалище и продолжая возбуждать найденную чудесную точку. Но вот она выгнулась ему навстречу, задрожала, застонала и бессильно упала на подушки. Он тоже уже не мог сдерживаться и начал кончать в глубину её заднего входа.

После того, как он медленно вытащил из неё член, она сказала:

- Беги теперь в ванную, вымой!

Он вернулся к ней из ванной, лёг на спину рядом, она положила на него грудь, руку, ногу, прижалась к нему и они сразу уснули.

Он проснулся от звонка будильника. Она тоже проснулась и засмеялась:

- Это я такая предусмотрительная! Половина четвёртого! Подвинься выше!

Он подвинулся выше на подушку. Она поцеловала его в губы, затем спустилась ниже и коснулась поочерёдно грудями его члена:

- Дружочек! Ты тоже просыпайся!

Взяла его в руку, подрочила, прижалась щекой, поцеловала ствол и глубоко забрала в рот. И опять его заполнило ощущение нежности, настолько полное и сильное, что его долго переносить было невозможно. Она медленно вбирала его в рот, иногда помогая себе рукой, а иногда лаская руками его грудь, живот и бёдра. То она сосала только головку, а то забирала его весь, касаясь носом и губами его лобка. Когда он кончил, она помогла ему разрядиться полностью, выдоив рукой всё до последней капли и облизав член по всей длине.

- Я сейчас приду, одевайся пока!

Она вышла. Он еле встал, чтобы одеться. Она пришла и, как была голая, обняла его за шею и прижалась:

- Ну, вот и всё. Прощай, мой хороший. Беги, тебе уже пора. Поцелуй меня на прощанье!

Он припал к её губам, гладил её сильную, гибкую спину, прижимал её к себе за ягодицы и никак не мог оторваться.

Она отстранилась сама:

- Выскочишь в окошко? Махни мне рукой и не задерживайся во дворе! Всё, беги! Я напишу тебе, обещаю! Беги, не мучь меня!

Он выпрыгнул в окно, махнул ей рукой, быстро прошёл двор, перепрыгнул через забор и побежал в часть.

Месяца через два получил письмо от матери. Мать писала, что Света вышла замуж, что для неё это было полной неожиданностью. Живет теперь она у мужа, муж ей, матери, что-то не очень нравится.

У Димы заныло сердце. Эх, Светка, сестренка моя родная, живёт с тобой какой-то гад, спит с тобой, а ты ещё и еду ему, небось, готовишь. Да, конечно, ты мне сестра и должна выйти замуж, и сам он тоже должен на ком-то жениться, и от обоих у матери должны быть внуки, так нужно, так естественно. Но сердце всё равно ныло, и ревность играла, и тревожно было за Светку.

И уже перед самым дембелем он получил письмо - не от матери и не от друзей, без обратного адреса. Он вскрыл его - коротенькое письмецо и подпись: "Лена". Она писала, что у неё родилась девочка, все говорят, что красивая и похожа на маму. Его они помнят, Саша всем друзьям говорит, что был у них в дивизии солдат, который так классно сделал машину-старушку, что она работает безотказно до сих пор. Она желает ему успешного дембеля, чтобы он поскорее вернулся домой, где его ждут и чтобы нашёл себе хорошую девушку и счастливо женился.

4.

Дома его встречали все. Светка еле отпихнула повисшую на нём мать и повисла сама. Она впилась поцелуем в его губы, её большая грудь, выросшая за два года ещё больше, упиралась в него где-то в районе живота, очень хотелось сжать её руками и поцеловать её губы взасос, с языком. Но у двери хмуро смотрел на них мужик, Светкин муж. Светка, наконец, оторвалась от него, подтащила к этому мужику:

- Вот, знакомься. Это - Витя! - а у самой глаза были немножко виноватыми.

Он подавил шевельнувшуюся неприязнь к этому Вите и с улыбкой крепко пожал ему руку. Как-никак, Светкин муж. Родственник.

Дима стал жить в родном доме, в своей комнате. Светкина комната пустовала, и он, и мать по молчаливому уговору не считали её свободной.

Через неделю он нашёл весьма неплохую работу - автомехаником в небольшой, но и не маленькой станции техобслуживания. Шефа он предупредил, что будет учиться на вечернем, шеф возражать не стал. В августе он уже поступил учиться, к нему перестали присматриваться и относились с уважением, как к старому кадровому работнику. Он с удовольствием изучал описания всех моделей машин, на работе старался "вживую" изучить то, что прочёл в описании. Работы было много, и за два месяца он изучил больше, чем за два года службы. Кроме того, офицеры и прапорщики в армии обычно обладали отечественными машинами, часто весьма устаревшими, а здесь приходилось сталкиваться со всем мировым автопромом. Ко всему прочему, он нашёл своего тренера. Тот ему обрадовался и предложил тренироваться у него. Свободного времени после работы, учёбы и тренировок не оставалось вообще, и сотрудники перестали зазывать его "посидеть".