То, что работы в библиотеке, даже при их затягивании, вот-вот закончатся, а Большаков начал относиться к жене капитана, как будто рассчитывает на ней жениться, сильно беспокоило все три ипостаси нашего рядового.

Бориса Петровича тем, что он не видел перспективы развития дальнейших общений солдата и капитанши. "Если только, не сойти с ума, и не предъявить свои требования на Елену Павловну!" - думал он.

Борик соображал примерно так же, но более прямолинейно: "Попользовался и завязывай, пока яйца не прищемили!"

А ипостась Я огорчалась, что не могла развивать свои намерения по развращению библиотекарши из-за табу Большакова на женщину, в которую тот (случается же у людей тупость!) , видите ли - влюбился!

Шагая в очередной раз к гарнизонной библиотеке, ипостаси устроили в башке патрона, что-то вроде разъяснительной беседы. Интеллигентный Борис Петрович начал с несвойственного для него прямолинейного вопроса:

- Скажи, Боря, ты намерен отбить Елену Павловну у кэпа и взять её себе в жёны?

- Как порядочный человек, после того, что у нас с ней было:

- Обалдеть! - взвыл эмоциональный Борик. - Вы только послушайте, какую чушь он несёт!

- Не сразу, конечно, - "успокоил" советчиков Большаков. - Сначала закончу службу. Через полтора года, примерно.

- И то легче! - выдохнул Борис Петрович. - Тебе сколько лет, Боря?

- В ноябре будет двадцать.

- Значит на сегодня, где-то, девятнадцать с половиной. А до какого возраста намереваешься пожить?

- Ну, лет до восьмидесяти. А, что?

- Да, то, уважаемый, ты наш человек, что любовное чувство это, своего рода, помешательство. Если юноша девятнадцати лет собирается взять в жёны из всех женщин мира первую, что познал, он лишает себя возможности определить, верен ли его выбор. Немецкий философ Фридрих Ницше сказал: - "Всё познаётся в сравнении!" А с чем тебе сравнивать? Капитанша и - всё.

- Вторая, - напомнил Борик. - Про мачеху забыл?

- Да он ни черта из той торопливой ебли не понял. Так, что её можно не считать, - махнул рукой Я.

- Тебя же там не было.

- Не явно, чуть сбоку, но присутствовал. Это был мой своеобразный день рождения. Но давайте вернёмся к капитанше. - третья ипостась осторожно потрогала лоб Большакова. - Твоё решение взять её в жёны, могу объяснить только повышенной температурой.

- Женишься на телке, что изменила мужу? Точно - нездоровый бред! - поддакнул забегающий вперёд и заглядывающий в лицо патрона Борик.

- Елена Павловна не тёлка! Она для меня идеал женской красоты! - упирался Большаков.

- Футы-нуты! - развёл руками Борис Петрович. - Слова Борика грубы, но, в принципе, он прав. Когда-нибудь ты, Боря, женишься (ведь вокруг столько красивых женщин!) , но, не исключено, что останешься холостяком. Всё зависит от твоего жизненного опыта в общении с представительницами этого пола. Однако, останавливаться на первом опыте: Это ошибочное решение. Познакомься, хотя бы, с другими женщинами.

- Во! И я о том же! Распробуй сначала их со всех сторон, пойми, ЧТО в них есть такое, из-за чего стоит менять свободу! - поддакнул Борик.

- Ваши "премудрости" ни к чему, если у Бори есть я! - сказала третья ипостась. - Со мной он будет получать самые сладкие минуты общения с чужой женами. Соблазняя, не какую-то дурочку с переулочка или целку необученную, а женщину полноценную, колечком окольцованную, мужу своему верную. И балдеть, сделав из неё давалку. Такова его карма! - закончил свою мысль Я.

- Ох, и житуха начнётся! - мечтательно закатил глаза Борик.

Большаков остановился на повороте в сторону библиотеки. Потоптался на месте, поглядел на одноэтажное здание, где она расположена. Поддел носком сапога тающий снег. Поправил ремень поверх шинели. Со стороны глянуть - стоит солдат в одиночестве, о чём-то думает. А неприметные стороннему глазу ипостаси стояли с ним рядом и ждали его решения.

- Почему "замужняя" , а не "дурочка с переулочка"? - спросил своих советчиков Большаков.

- Потому, что с замужними слаще, зная, что какому-то оленю рога наставляешь, - сказал Борик. - Даёшь ей в рот, кормишь малафьёй и представляешь, что через какое-то время будет этот рот целовать её муженёк, ласкать язычок, что перед этим твой хуй облизывал.

- А почему именно "верная"?

- Замуж не будет проситься, - сказал Я.

- Верные случайной измены стыдятся и никому о ней не расскажут, - пояснил Борис Петрович.

- Такую женушку совращать одно удовольствие! - и Я мечтательно зажмурился. - Представляешь? Никому, кроме мужа, не давала, а тебе подставилась. И отсосала, и в пизду приняла. А если ещё и жопу подставила, то - высший пилотаж!

Большаков оглядел присутствующих.

- Причём тут "жопа"?

- Туда тоже можно, мой друг, - сказал Я.

- Но там же грязно:

- Представь себе, некоторые женщины, после посещения их жопы, ещё и член сосут.

- Бред какой-то! В это трудно поверить.

- Наш Боря или притворяется, или совсем ребёнок. Про анальный секс ничего не знает.

- Нет, я, конечно слышал. Но думал им занимаются исключительно педерасты, но ни как, ни женщины.

- Всему своё время, - с несвойственной ему интонацией, произнёс Я. - Всему своё время.

После минутной паузы Большаков задал трудный для себя вопрос:

- Елена Павловна тоже? Может дать в жопу?

- Конечно! - заверил Борик.

- Увы! - согласился с Бориком интеллигентный Борис Петрович. - К сожалению, статистика говорит, что, так называемый анальный секс, распространён не только у педерастов, но и среди женщин.

- Вот спасибочко, "обрадовали"! Но Елена Павловна не такая! - мотнул головой Большаков и широким шагом направился к библиотечному корпусу.

Мысль о том, что пригожая во всех отношениях Елена Павловна, может позволить использовать свою аккуратную попку для мужского члена, была Большакову невероятна в любом представлении. Он шагал в сторону библиотеки и гнал прочь соображения, что кто-то может его любимую женщину использовать в задний проход. Например, её муж - капитан Калинин. Если потребует, она должна ему дать?

А вокруг была ранняя весна. День обещал быть хорошим, солнечным. Только на душе у солдата скребли кошки. Нежное чувство к Елене Павловне, которым он так дорожил, стояло под вопросом "даёт туда или, не нет?"

Понятное дело, Большаков хотел, чтобы не давала. Но воображение такого совокупления распалялось и прежний жар романтического расположения к жене капитана уже поддувал холодок недоверия. А бормотание Бориса Петровича, что "восторг первой любви рождается мгновенно, как вспышка и редко бывает долговечной" , хотелось прервать скверным солдатским матом.

- Большаков тяжело вздохнул, толкнул сапогом очередную кучку снега и вступил на деревянное крыльцо библиотеки.

- Не морочь парню голову! - сказал Борису Петровичу Борик. - Пусть Большак сам убедиться, что путь "малыша" до попки Елены Павловны не заказан.

Большаков крутил головою, чтобы прервать эти бормотания. Не получалось. Они присутствовали. И вот, злой на самого себя, прежде чем войти внутрь библиотеки, он выдохнул свистящим шёпотом в пространство:

- Скажите, сволочи, что это не так!

- Это так, - сказал уверенный в себе Я.

- И ты можешь мне это доказать?

- Хоть сегодня! Если разрешишь:

- Откуда такая убеждённость?

Ипостась Я тихонько рассмеялась:

- Понимаешь, Боря, в каждом человеке есть своё греховное или порочное Я. Его только надо расшевелить. Чем мы и занимались. Вспомни, с какой покорностью Елена Павловна, отдалась тебе в первый раз. Потому, что мы нашли общий язык с её потаённым эго, то бишь - с её Я. И сумели с ним договориться. Теперь найти эти интересы ещё проще.

Большаков произнёс пересохшим от волнения горлом:

- Докажи.

- Если я правильно понял, Елену Павловну можно пялить по полной? - быстро спросил Я.

- Только не налегай сразу. Как-нибудь постепенно. Всё-таки, она мне ещё не безразлична:

- Конечно постепенно. Для этого в твоём правом кармане лежит тюбик вазелина.

- Вот это - предусмотрительность! - восхитился Борик. - Чувствуется хватка профессионала!

- Зачем?

- В нужный момент подскажу.

- Несчастный! - воскликнул Борис Петрович. - Ты губишь, что хотел спасти!

Большаком упрямо мотнул головой:

- У него ничего не получиться. - и открыл входную дверь библиотеки.

...

Солнце заглянуло в окна помещения и растеклось по залу весёлым золотисто-топазовым сиянием. С настроением такой же же расцветки Елена Павловна готовилась к "сеансу" (так она теперь ЭТО называла) , совершала подготовительные действия продуманно, по-деловому. Задвинула шторы обеих окон, защёлкнула язычок накладного замка входной двери. Заранее придумав отговорку, если, вдруг, кто-то нагрянет и удивиться запертой двери. Она сошлётся на неудачную конструкцию замка, что срабатывает автоматически, всякий раз при захлопывании створки.

Готовил возможное алиби и её партнёр. Загружал у входа в зал рабочий стол предметами необходимыми для ведения художественных работ: кистями, красками, ручками с плакатными перьями. Устанавливал недописанный планшет. Всё это могло бы имитировать прерванный труд оформителя.

После маскировочных действий Большаков и Калинина шли за стеллажи, где в тени задёрнутых штор стоял большой канцелярский стол. Солдат снимал ремень, вешал его на перекладину ближайшего стеллажа и ждал, когда Елена Павловна расстегнёт ширинку его галифе, достанет оживающего "малыша" и начет делать минет.

И хоть без помощи женских ласк двадцатисантиметровый "малыш" вёл себя молодцом, легко принимал боевую стойку, жена капитана продолжала гонять по нему кулачком, облизывать как большое эскимо, заглатывать в глубину нежного горла. Этим она разогревала себя до состояния течки, готовности к совокуплению

Насладившись минетом, женщина ложилась на стол и раздвигала ноги. Никаких иных ласк, никаких слов о любви. Как в больничной палате. Он - донор. Она - пациентка. Вставил и поехали!

Начиналась неспешная миссионерская ебля.