После примечательного случая в раздевалке я не видел Игоря довольно долго. Прибыл, наконец, рефрижератор с рыбой, и мы с трепетом смотрели, как тяжкий, словно гроб фараона, пятиосный фургон вваливается на нашу территорию, спеша доставить со станции пресловутую скумбрию. Помню размороженную треску, ослизлую, похожую на дохлых сплюснутых спаниелей. Помню, как мой коллега и совладелец бил Васечку-переговорщика по глупой роже со словами "Ах ты, дипломат херов, просрал-таки кучу денег, ты куда смотрел, поганая шкура", помню как потом мы скорбно везли рыбу на утилизацию, а ещё потом горько и мрачно пили дагестанский коньяк, который напоминал ядерное горючее.
Дни потянулись вновь унылой чередой, новые контракты не замедлили появиться, понемногу наша фирма наладила работу, доходы наши пошли вверх. Честно говоря, я немного подзабыл моего знакомца Игоря, дел было невпроворот, дома я падал на кровать и спал как убитый до утра. Лишь изредка на меня накатывало жгучее желание секса, я подавлял его усердными пробежками по уже известному вам спортзалу. Маячила в мыслях ладная фигурка Серёжи, и от этого потели ладони и чаще билось сердце. Сережа сейчас за границей, и только Бог ведает, где он учится и чем занимается. Как ни странно, Игоря я вспоминал гораздо реже, лишь иногда мне казалось, что я вижу наяву его коротко бритую голову, тёмные глаза, попку с текущими по ней струями воды. Передать мои тогдашние ощущения очень трудно - как будто какая-то заноза, сидящая в груди, мучит меня и периодически заставляет задерживать дыхание, потому что на вдохе в груди чувствуется боль и словно уколы сотней игл.
В спортзале я не видел Игоря, точного адреса его не знал, в общем, связи никакой. По-прежнему я восседал в кресле, наливал минеральную воду и разглядывал поганый двор с гнилыми машинами.
Однажды на моём столе тренькнул телефон, и наш охранник прохрипел в трубку... "Даниил, Вас ждёт какой-то мужик у входа".
В дверях стоял незнакомый мне парень, похожий на драного страуса. "Вы Даниил? Я от Игоря. Он лежит в больнице, попросил меня зайти к вам в офис. Если можете, навестите его. Областная больница, хирургия, палата 208".
Сказал - и ушёл, волоча голенастые ноги. Даже не представился.
Я замер. Что за события произошли? Не люблю гадать. Собрался сразу, купил фруктики, бананчики и прочую обязательную для больницы ересь и поехал, бросив работу, в больницу, знакомую мне по институтским годам.
Напялив несвежий халат в справочном отделении, еле попав в рукава, поднялся на второй этаж. Вошёл в шестиместную палату, у окна на кровати сразу увидел Игоря. Голова забинтована, но не чрезмерно. Значит, особых ужасов не случилось.
- Игорь, здравствуй! Что с тобой?
- Данила, вот здорово, что пришёл! Я так тебя хотел увидеть, ко мне ведь никто не ходит, скука здесь. Я помешал тебе?
- Что ты, нет. Да что случилось-то?
- Подрались на разборке. Вот, врезали по голове, разбили бровь, сломали ребро, по почкам дали... Садись, Данил, а? Посиди немного?
Сел я на табуретку, отчего старый халат разошелся по шву. Вспомнив, что сам врач, откинул одеяло в кургузом пододеяльнике, посмотрел на забинтованную грудную клетку Игоря, на какие-то наклейки из марли на животе, перевёл взгляд на голову парня, обмотанную так, будто медсестра хотела повязать ему чалму, но в самом начале священнодействия вдруг бросила это дело.
Неожиданно для себя я стал дышать глубже и чаще, во рту пересохло, рука с краем одеяла задрожала. Ещё через полминуты меня толкнул в грудь острый и жаркий приступ жалости.
- Игорёк, детка... Как же так? Что ж вы там не поделили? - выговаривал я банальные и бесполезные слова. - Больно, наверное, детонька...
- Да нет, Данилка, - шептал Игорь, - лучше уже... Но я вспомнил тебя, захотел увидеть... попросил одного чудика сходить к тебе в офис. Я ж ни телефона твоего не знаю, ни квартиры...
- Игорь, маленький мой, - во мне уже вовсю разворачивалось позабытое давно чувство жалости, - хорошо, что позвал меня... я ничего не понял сначала - как это ты можешь быть в больнице, вот, купил всяких тут штук по дороге...
Дрожащими руками я путался в пластиковых пакетах, вынимал апельсины, бананы, яблоки, минеральную воду, выкладывал всё это на тумбочку.
Игорь от моих бессвязных слов и дрожащих рук совсем потерялся.
- Деня, да я... ты что ж... зачем всё это?
- Игорёк, мальчик, деточка, кушай, я побуду здесь, - вполголоса бормотал я, чувствуя, что напоминаю старую бабульку, причитающую над сиротой.
Игорь, видимо, ошалел окончательно. Он взял банан, пихнул его нечищеным в рот, потом отложил, схватил яблоко, куснул его, тоже отложил в сторону. Потом, сжав зубы, сел на кровати, рукой притянул мою голову и поцеловал меня в щёку.
- Деня, не могу я больше тут, - шепнул на ухо, - ты же можешь меня увезти на машине, вечером?
Парень произнес это просительно и жалобно.
Я обалдело сидел на табуретке, щека после губ Игорька запылала.
- Игорь, если хочешь, я поговорю с врачами, заберу тебя, но только это не дело - убегать из больницы не долечившись. И куда везти тебя?
- В квартиру, знаешь хрущовку, два дома от твоего? Там я комнату снимаю, там и отлежусь. А здесь только потолок разглядывать.
Мы совсем забыли о других пациентах палаты. На соседних койках беспокойно захрюкали бомжеватого вида мужики.
- Игорь, я приеду сегодня вечером.
Поднявшись со стула, двинулся к заведующему отделением - Василию Карповичу Гуськову, честному старику, преподававшему нам травматологию.
Как и ожидалось, больница с великой радостью спихнула пациента на мои руки, взяв предварительно расписку о снятии всякой ответственности с персонала отделения. Игорь быстренько накарябал подпись, медленными шагами направился к выходу. В джипе я устроил его полулёжа на переднее сиденье.
- Деня, спасибо. Извини, что привязался к тебе, но уж сил не было лежать.
- Поехали, - сказал я. - Там посмотрим, как лечить тебя.
Джип рассекал лужи, как и в первую нашу встречу.
- Вот что, герой, - веско произнёс я, - мы сейчас едем ко мне, я уступаю тебе свою кровать, сам ложусь на диван, предварительно ты моешься, переодеваешься в чистое и лежишь у меня сколько будет надо. Кормить тебя буду трижды в день, обеспечу видеофильмами, в общем, поболеешь цивильно.
Парень уставился на меня широко открытыми глазами. Я видел в зеркальце, как Игорь разинул рот, закрыл его, шмыгнул носом. Потом вдруг скривился, кулаками стал вытирать побежавшие слёзы.
- Хватит, Игорь, плакать, - серьёзно и мрачно произнёс я, - а то сегодня ты весь лимит взрослого мужика на слёзы исчерпаешь.
Парень отвернулся и молчал всю оставшуюся дорогу до моего дома.
Нет нужды описывать дальнейшее. Через час чистый и сияющий, как екатерининский рубль Игорь лежал на моей широкой кровати, опершись на две большие подушки, наряженные в наволочки с изображением леопарда (качество ткани - банального ситца - низкое, но я люблю оригинальность). Укрытый огромным одеялом, он блаженно пялился в телевизор и не переставая повторял...
- Книг у тебя, Данилка, книг! Вот ты почему такой умный!
- А ты значит тупой?
- Я-то? Я вообще дурак! Мне и в детдоме говорили... "Тебя надо в школу для дебилов".
Оригинальная педагогика.
Через неделю все повязки с Игоря были сняты, сам он залоснился от мясной пищи и сгущённого молока, которое поглощал по банке в день. А через десять дней сказал...
- Данилка, я твой должник. Всё до копейки отдам!
- Ты считал копейки, что ли?
- Нет! Не считал! Сколько скажешь - столько и верну денег!
Я решил пресечь дискуссию в самом начале.
- Вот что, товарищ мой. Я, во-первых, нормальный человек и брать деньги за дружескую помощь не буду. Во-вторых, я не нуждаюсь в деньгах - по крайней мере, сейчас. В-третьих, опять же по-дружески предлагаю тебе переехать ко мне. С меня пища, с тебя оплата моей квартиры. Водить баб не разрешу. Колбасись с ними в сторожке на своём рабочем месте.
Лицо Игоря вытянулось, глаза вытаращились, бобрик вздыбился.
- Ты серьёзно? Ты... ты серь-ёз-но?
- Я серьёзно. Я вообще шучу плоско и редко.
- Да зачем я тебе, Даниил? Я бомж! А ты вон какой парень!
- Какой я парень?
- Крутой, обеспеченный! На что я сдался тебе? Я говорю-то коряво, а в книге вижу фигу! У меня голова пустая совсем!
- Не твоё горе - твоя голова, - мрачно и веско сказал я. - А вот твою болтовню о бомже, фиге и книге прощаю тебе на первый раз. Не твоё дело также и моё образование, и моя работа. От книг человек, кстати, не умнеет. Ум - он или есть, или его нет. Я хочу, чтобы у меня был друг и товарищ, а поэтому предлагаю тебе дружбу и помощь. Надо будет - попрошу помощи у тебя.
- Данил, прости. Если ты предлагаешь мне дружбу - я согласен. Я встану на ноги и сделаю для тебя много всего хорошего. Насчёт баб не волнуйся - я могу терпеть сколько угодно.
- Значит, решено. Переноси свои тряпки, а завтра идём на рабочие места.
Вот так устроилась жизнь. Я вертелся на своей нетворческой работе, выдавливая деньги из худосочных контрактов, Игорь сторожил лиловые тазы сутки через трое, в остальное время собирал мебель и изредка сопровождал какого-то авторитета на разборки. "Я это дело брошу", - говорил он, "только не сразу, я всё-таки должен ему". "Бог с тобой", - думал я, " все кругом участвуют в разборках".
Когда Игорь дежурил ночью, я спал на кровати, а когда он приходил вечером - я перемещался на диван. Всё-таки Игорь помассивней, и места ему надо больше.
Ночами я лежал на спине прямо, как аршин. Возникающее возбуждение гасил усилием воли, зажигал лампочку над изголовьем и читал сонеты Петрарки и вообще классику. Я люблю строгий стиль Ибсена, искания Толстого, женственность Цветаевой, страсть Саади. Я вообще преклоняюсь перед гениями слова! Вот только сам не способен к сочинительству.
Игорь приходил вечером, принося с собой хлеб, картофель, мясо с базара, переодевался в домашний спортивный костюм, вываливал кучу каких-то деталей на пол и долго с ними возился, потом шёл в душ, ложился в кровать, ставил видеокассету и смотрел очередной боевик. Впрочем, часто я видел у него в руках газету "СПИД - Инфо", газету о чудесах и приключениях, однажды даже "Библию для маленьких". Я молчал - нельзя же, в конце концов, указывать 22-х летнему лосю, что надо читать.
