1. РАЗГОВОР С МАМОЙ.

Придя домой, мама спросила меня, действительно ли я хочу стать девочкой.

"Нет, мне просто нравится иногда носить одежду девочки. " ответил я ей.

"А ты всегда хотел её носить?" был следующий вопрос мамы.

"Не знаю мама. Но когда я одел её, то не захотел больше снимать. " ответил я.

"Ну и не снимал бы. "

"А как бы ты узнала меня?"

"Что правда, то правда. В платье и колготках, да ещё с накрашенным лицом и изменённым голосом и в парике тебя просто не узнать. Кстати, а как ты меняешь голос?"

"Не знаю. Но когда Оля накрасит мне лицо, он меняется сам. "

"Понятно. К сожалению, у нас нет вещей для девочки подходящих тебе. Но завтра я куплю их для тебя и можешь носить их, когда хочешь - я не буду запрещать. А пока, если хочешь, поспи в моём белье. "

Я конечно с радостью согласился.

"Но чтобы надеть его, ты должен, по крайней мере, принять душ. " сказала мама.

"А зачем?" спросил я, искренне не понимая зачем это нужно, ведь я мылся позавчера и был по моему мнению вполне чистым.

"Во-первых, не будешь же ты надевать моё бельё на своё тело. Не гигиенично получается. А во-вторых ты должен смыть свою мальчишистость. " Я, конечно, не понял последнего слова, но спрашивать не стал, что оно означает, а просто пошёл в ванную комнату.

"После душа намажь, пожалуйста, тело кремом из розового флакона. " сказала мне мама мне вдогонку.

"Ладно. " сказал я уже из ванной.

2. ПОДГОТОВКА КО СНУ.

После душа я, по слову мамы, намазал всё своё тело кремом из розового флакона. От этого крема моя кожа сделалась очень нежной гладкой и какой-то шелковистой на ощупь. У меня создавалось даже впечатление, что моё тело было покрыто невесомой тканью вроде очень тонкого капрона или столь же тонкого шелка. Я не знал, что кожа может быть такой. Я понюхал этот крем. Он издавал приятный запах роз. Я использовал его до конца не оставив и капли крема, так было приятно мазать им тело.

Когда я вошёл в свою комнату, мама уже была там. В руках она держала белье, в котором я буду спать этой ночью.

"Вижу, тебе нравятся вещи из капрона. Поэтому я принесла тебе вот эти белые трусики и чулки, а также вот этот пеньюар. Думаю, будет красиво. " сказала мама. Она даже не обратила внимания, что я стою перед ней абсолютно голый, забыв нацепить на бёдра даже полотенце, увлёкшись кремом. Я даже не прикрыл писун рукой, так как не испытывал никакого стеснения перед мамой, ибо считаю, что стесняться собственной матери - это глупо. Мама дала мне трусики со словами:

"На, надевай. "

Я взял трусики и надел их на свою голую попу, не забыв прижать писун между ног, ибо, если бы я этого не сделал, смотрелось бы некрасиво, так как трусики были очень прозрачными и видно было, что находилось под ними. Так что, мама сразу увидела гладкое место как у девочки, вместо писуна, оценив это словами:

"Ба! Если бы я знала, как тебе идут женские трусики, давно бы их тебе покупала. "

А я почувствовал, как плотно и очень приятно прижат писун к промежности капроновой тканью трусиков. А яички тоже не были видны, потому что они были прикрыты с обеих сторон белой резинкой трусиков. Полюбовавшись мной в её трусиках, мама сказала:

"Подойди ко мне. Я пристегну пояс, чтобы чулки не сползали с ног. " Я подошёл к маме, и она пристегнула белый пояс с ленточками к моим бёдрам, просунув ленточки через трусики.

Затем мама дала мне чулок, чтобы я надел его на ногу, но я сказал, что не умею надевать чулки.

"Тогда как ты надел колготки у Оли?" спросила меня мама.

"А я их и не надевал. Оля надела колготки мне на ноги, а я их просто натянул на попу. " сказал я.

"Ладно. Сегодня я надену тебе чулки, а завтра будем учиться надевать колготки. Ведь каждая девочка должна уметь их надевать. " сказала мама.

Похоже, мама уже причислила меня к девочкам. Я хотел было возразить, что я не девочка и не собираюсь ею становиться, но почему-то не стал этого делать. Тогда мама закатала один из чулок и сказала, чтобы я вытянул ногу для надевания чулка. И когда я это сделал, мама удивилась, как красиво я умею это делать "прям как девочка" - это слова мамы - и стала покрывать её белым капроном чулка. Как только он коснулся моих пальцев, я почувствовал, как очень приятно и медленно паутинка белого капрона стала постепенно обволакивать сначала стопу, потом пятку и голень, затем колено и бедро. Надев чулок, мама натянула его до предела и застегнула его на всё четыре ленточки, которые свисали с пояса.

Затем она стала нежно гладить мою ногу в белом чулке, создавая мне самые приятные ощущения.

От этих ощущений я стал часто дышать.

"Тебе приятно? Нравится?" спрашивала меня мама, гладя мою ногу в белой капроновой паутинке.

"Да-а. Ещё-ё. " протянул я.

Но мама внезапно перестала гладить мою ногу и, взяв второй чулок, стала закатывать и его. Закатав чулок до конца, она сказала, чтобы я вытянул другую ногу. Когда я это сделал, я опять почувствовал, как приятная паутинка белого капрона, коснувшись моих пальцев, начала постепенно окутывать мою другую ногу обволакивая её. Надев чулок на ногу, мама, натянув его, пристегнула за все четыре ленточки к поясу, но гладить ногу не стала, а сказала:

"Теперь давай оденем пеньюар, чтобы быть полностью готовой ко сну. "

Опять мама назвала меня в женском роде.

Я хотел возразить, но слова возражения почему-то снова застряли у меня в горле. Я подошёл к маме, и она накинула на мои плечи пеньюар, завязав на груди его ленточки бантиком.

Я не знаю так ли это надо, но он оказался коротковат (не доставал даже моего пупка) . Но мама знала и потому сказала:

"Поспи эту ночь пока так, а завтра я куплю более подходящее тебе бельё. "

Когда я, наконец, лёг в свою постель, мама, очень нежно поцеловав меня прямо в губы, сказала:

"Спокойной ночи моя дорогая девочка. "

Что-что она назвала меня девочкой?! Похоже, мама и вправду уже причислила меня к девочкам.

Но сил у меня уже не было на возражения, да и к тому же мне такое нежное обращение стало даже нравится. Раньше мама никогда меня не целовала (разве только когда я был маленький - да и то в щёчку) .

И вот что странно: ни когда я надел мамины трусики, ни когда мама надевала на мои ноги свои чулки, ни даже когда она гладила мою ногу в чулке (хотя мне было очень приятно) , писун никак не реагировал. Так я и заснул почти весь окутанный тонкой капроновой паутинкой.

Этой ночью я спал очень крепко, ни разу не просыпаясь посреди ночи.

3. УТРО.

Утром я проснулся от того, что почувствовал под одеялом какую-то влажность. А заглянув под одеяло, я увидел, что писун оказался почему-то вне трусиков и очень сильно увеличенным и стоячим как столб. Я ещё такого размера писуна не видел ни у кого. Но меня сейчас волновало другое. Я пощупал трусики - они действительно были мокрыми. Неужели я обсикался?! Такого раньше никогда не было. Даже когда я был маленьким мальчиком я никогда не сикал в постель.

Тут и мама пришла.

"Ты, я вижу, спал сегодня ночью очень приятно. " сказала мама, войдя в комнату и глядя на мой большой и стоячий писун, который я не успел прикрыть даже рукой. Я только хотел идти в туалет и убрал одеяло.

"Прости мама, я обсикался. " сказал я, виновато опустив голову и думая, что она будет ругать меня за то, что я обсикал её бельё. "Не обсикался ты, а кончил и, похоже несколько раз. И, кажется, хочешь кончить ещё. " сказала мама спокойным голосом.

"Кончил? Как это?" не понял я.

"Когда мальчику становится очень сильно приятно из его писуна начинает течь белая жидкость называемая спермой. " объяснила мама.

"Это то, что было со мной у Оли. " догадался я.

"А что было с тобой у Оли?" спросила мама. И я рассказал ей случай, произошедший в туалете у Оли, когда мне было столь приятно от олиных колготок, что я захотел сикать, а когда стал это делать, из писуна потекла белая жидкость, а я не знал, что и думать.

"Понятно. Только не понятно, зачем тебе становиться девочкой, когда из тебя вышел бы отличный парень?" вопросила мама после моего рассказа.

"А я и не собираюсь быть девочкой. " опроверг я мнение мамы о том, что я хочу стать девочкой. "Но в душе-то ты мечтаешь быть красивой девочкой вроде Оли или даже ещё краше. Не так ли?" спросила меня мама.

"Ну да. " признался я.

"Тогда, если позволишь, я сделаю из тебя прекрасную девочку, красоте которой позавидовала бы сама Афродита. А когда надоест быть девочкой, ты снова станешь мальчиком. Договорились?" спросила мама.

"Хорошо. " просто ответил я. А тем временем писун упал и уменьшился до обычных размеров.

"Вот и отлично. А теперь давай снимай мокрое бельё и одевай свою обычную одежду. Сегодня мы пойдём покупать тебе одежду для девочки. " сказала мама.

Когда я встал с постели, мама увидела большое пятно на простыне и воскликнула:

"Ого! Похоже, я была права: у тебя ночью было настоящее спермоизлияние. Надо менять простыню. "

Но немного подумав, сказала: