- Костя, зачем ты её освободил... .?
- удивлённо воскликнула Марина, направляя на Ханну пистолет. Лицо и руки у моей матери были в крови, а рядом лежала Света и из плеча моей невесты шла кровь.
- Она своя мам, убери пистолет... .
- крикнул я матери боясь что та в горячке застрелит немку.
- Gut, gut, ich werde helfen... .
- затараторила немка в ответ и полезла к себе в ранец, висящей у неё сбоку на ремне. Плнашет с картами мы с неё сняли, а про небольшой ранец где у летчицы был " НЗ", забыли. Марина было дернулась пистолетом на движение немки к своему ранцу, боясь что там у неё спрятанно оружие. Но та лишь достала от туда коробку с красным крестом. Где были бинты, вата, ножницы, нашатырный спирт и антисептик. Это была аптечка немецкой лётчицы, входящей в состав её " НЗ". Ханна взяла из неё ножницы бинт и антисептик. Быстрым движением немка разрезала ножнями рукав спортивного костюма на Свете. И обработав рану антисептиком, умело перевязала бинтом ей руку.
Gut, guter Freund, essen, lecker...
- затараторила немка, доставая из ранца свой сухой паек и ложа на траву, банку уже знакомой нам тушенки. Рыбные консервы, сыр в тюбиках, консервированую колбасу, овощные консервы, печенье, сало и большую синию банку с надписью " Seenotpackung". В ней была " Шо-ко- кола". Обычный шоколад для летчиков без наркотиков. Но с повышенным содержанием тонизирующих веществ. И в дополнение к всему немка вытряхнула из ранца фляжку. В зелёном матерчатом чехле, с приделанной сверху квадратной кружкой.
- Cognac, gut, gut... .
- скороговоркой заговорила Ханна, открывая фляжку и наливая в неё немного коричневой пахучей жидкости. Протягивая её Марине как командирше.
- Probier es zuerst selbst aus... (Попробуй сама сначала) ... .
- сказала по немецки лётчице Марина, опасаясь быть отравленной. Ханна усмехнулась и выпила коньяк в кружке одним махом. Немка закусила коньяк, кусочком печенья с колбасой. И в наглую полезла ко мне в куртку в боковой карман, за сигаретами. У Марины и Светы, глаза на лоб полезли от такой наглости, со
стороны немецкой лётчицы нашего врага. Чьи земляки сейчас хотят нас убить.
- Да все нормально девчонки. Ханна своя в доску и её не стоит бояться... .
- успокоил я женщин, которые удивились моему панибратству с немецкой летчицей. К тому же, убежденной нацисткой. Ведь у Ханны были " корочки" подтверждающие что она член нацисткой партии с 1939 года.
- Oh nein, nein, russisches Schweian...
(О, нет, нет, русская свинья... . .)
- захохатала гауптманша, когда я попытался её поцеловать в губы. Ханна шутливо отталкивала меня от себя. А Марина и Света, после выпитого коньяка. Ели тушенку из банки, намазывая её моим окопным ножом на печенье. И смотрели на немку нет так враждебно как вначале.
- Больно Света... .?
- спросил я у своей невесты подсев к ней, оставив Марину с Ханной наедине. Моя мать что-то спрашивала у лётчицы по немецки, а та ей отвечала. В этот момент у нас была передышка. Немцы залегли в траве за березками и не наступали. Изредко обстреливая из лёгких минометов наши позиции но по большей части, лупили по старой берёзе. Под которой раньше сидела связанная лётчица.
- Да не очень болит, я же под " кайфом". Боль слабо чувствуется. А ты смотрю с ней уже целуешся с этой шлюхой немецкой... .?
- сказала мне Света но без ревности.
- Да я трахнуть её хочу и всё, но без взаимности... . .
- соврал я Свете, и тут к нам в овражек под поваленой березой, приползли Михалыч с Оксаной. Его жена была ранена и тоже в руку, но не в плечо как Света а в кисть.
- Ни фига вы тут банкуете, а нам там реально хана пришла... . .
- сказал Толик, увидев у нас накрытую " поляну" с закуской и выпивкой. Ханна посмотрев на окровавленную русскую с простреленной рукой. Бросилась к ней перевязывать и обрабатывать рану.
- А она что за нас теперь... .?
- спросил у моей матери Михалыч, выпивая коньяк из фляжки немецкой лётчицы и закусывая его рыбными консервами.
- Говорит что она не хочет больше за Гитлера воевать. А с " Брандергбург 800" у неё свои счеты. Отморозки из этого подразделения её подругу лётчицу изнасиловали. Но они " неприкасаемые", подчиняются только шефу " Абвера" Канарису. Командование " Люфтваффе " против них бессильно. Вот и хочет наша Ханна, отомстить этим подонкам за честь своей подруги. Пока возможность есть... . .
- ответила Михалычу юная, рыжая, но совершенно " безбашенная" командирша. Марина у нас на глазах вернула немке её табельное оружие. Пистолет " Вальтер ППК" и " Шмайссер" с откидным десантным прикладом. И ещё поблагодарила лётчицу за оказанную ей помощь нашим раненым девушкам. В знак признательности как командир, дала ей награду. Пачку " Мальборо" и две " панцершоколадки" из рюкзака Оксаны.
- Oh, gut, gut ist Pfannkuchenschokolade...?". (О, хорошо, хорошо, " панцершоколад... "?)
- затараторила Ханна, увидев шоколадки с " первитином. " И тут же слупила у нас на глазах одну шоколадку. А вот от чистого " первинтина" в таблетках, молодая гауптман отказалась. Заявив Марине, что это плохо. И что многие солдаты и офицеры в части где она служит, стали наркоманами принимая " первинтин".
- Ешь, ешь шоколад Ксюша, кормил свою жену Михалыч, обычным шоколадом из пайка немецкой лётчицы. Оксана потеряла много крови и ей нужно было подкрепиться.
- А знаете, нам нужно отходить обратно к блиндажу пока не потемнело. В него нам нужно попасть засветло. И в блиндаже должен быть вход не только в прошлое, но и в будущее, в наше время... . .
- сказал я всему отряду, за все щеки уплетающему немецкий сух пай. И пьющий французский коньяк из фляжки лётчицы. Только одна Ханна не принимала участие в трапезе. По её словам она хорошо позавтракала на аэродроме в офицерской столовой перед вылетом и была не голодна. Девушка лежала на позиции со "шмайссером" в руках и следила за обидчиками своей подруги. В надежде отомстить за неё.
- А я когда сюда мы шли, зарубки топором на деревьях оставлял. Как чувствовал что нам опять по ним идти придётся... .
- Сказал Михалыч, наливая в кружку ещё коньяка из фляги. В новом теле и помолодев, бывший алкоголик, опять стал выпивать. Да и как ту не выпить, когда тебе на голову мины падают?
- Akhtnug, Akhtung, S-87... (Ахтнуг, Ахтунг, Ю-87... .)
- заорала Ханна, показывая пальцем на небо. А там на нас летел чёрный самолёт с желтыми крестами, с раскоряченными шасси.
- Они что на подмогу " Юнкерс " вызвали... .?
- удивился Михалыч, так и застыв с кружкой коньяка в руке. И тут же " лаптежник" пронёсся над нами бросая бомбы. Взрыв авиационных бомб, был в десять раз сильнее чем взрыв от минометных мин. У меня зазвенело в ушах и стало нечем дышать от запаха тротила. " Юнкерс " не попал по нам и сбросил свои бомбы рядом в лесу. Но самолёт пошёл на второй заход над лесом. И в следующий раз он обязательно попадёт. А уйти, или убежать мы не могли. Ведь у нас было двое раненых, которых нужно было вести, так как они потеряли много крови.
- Ну сука, сейчас ты у меня получишь... . .
- закричала моя мать, бесстрашно вставая во весь рост с пулемётом в руках. Простая русская женщина, мама двоих детей. Подняла с земли тяжёлый ручной пулемёт весом почти в двенадцать килограмм. И выпустила очередь в летящий на неё пикирующий бомбардировщик. К нашему удивлению, Марина его подбила. Срезала пулеметной очередью из " Мг -42", крыло " юнкерса" как бритвой. Самолёт завертелся в воздухе потеряв управление. И рухнул в лесу, пролетев у нас над головами обьятый пламенем. Раздался мощный взрыв от детонирующих на борту упавшего " Юнкерса" бомб.
И тут же по нам заработали автоматы и винтовки наступающих от реки фашистов. Марина к этому времени успела залечь. И сейчас " поливала" огнём из пулемёта перебегающих от дерева к дереву немцев. Рядом с ней лежала Ханна и строчила из " шмайссера " по отморозкам из " Бранденбург 800", мстя за честь своей подруги. Я держал пулеметную ленту в руках, что бы наш спаситель " Мг-42" не заклинило. Света и Оксана были ранены и участие в бое не принимали. Девушки лёжа на земле, здоровыми руками, снаряжали магазины " шмайссеров" патронами и отдавали их нам. Михалыч за берёзой, отсреливал из карабина гитлеровцев, которые были все ближе и ближе.
- Отходите, а я вас прикрою... .
- прокричала нам Марина в грохоте боя.
- Это приказ сынок, идите я их задержу. Все равно вам без меня не отойти. Я задержу их пулемётом, а потом вас догоню... .
- сказала мне мать а в её глазах были слёзы. Она не хотела умирать, но спасала своего ребёнка и его товарищей, ценой своей жизни.
