- Да, начнем с этого - ответила снова ему с живым недвусмысленным врача психотерапевта интересом она. Понимаете Андрей - Климова произнесла, уточняя в разговоре - Все, что вы сейчас говорите очень важно. Это поможет вам избежать всего того, что могут понавешать на вас в следственных

органах. И я буду отстаивать вас даже в суде, и требовать оставить вас в нашей психиатрической клинике. Понимаете меня Андрей?

- Понимаю - произнес ей в ответ Сурганов Андрей, глядя в ее карие живые пронзительные врача женские глаза. Не понимая только одного, что она от него вообще хочет. Толи засадить его навечно в этой своей клинике, толи:

- Вас будут допрашивать - не дав ему хорошо все обдумать, продолжила свой диалог с ним его лечащий личный врач Климова - Что, да как? Отвечайте им всем по существу, как и мне. Не скрывая ничего. И тогда они спишут вас окончательно к нам и закроют два этих уголовных повешанных на вас дела.

- Понимаю, доктор - произнес Андрей Сурганов.

***

- "Этот чертов придурок Гавриков!" - негодующе про себя подумал Андрей - "Он знает о нем все и откуда?! Знает все и он говорит всякие гадости в его сторону!"

Он просто его сразу невзлюбил за что-то. Может Сурганов Андрей просто прошел и с ним не поздоровался однажды. Может из-за того что не хочет ни с кем здесь в этой клинике общаться и то о просто это как психа бесит. Он даже в драку на него однажды кинулся когда вышли прогуляться и еле их растащили сотрудники городской лечебницы. И с трудом распихали по палатам, так и не дав нормально прогуляться по территории психбольницы.

Мало того это придурок Гавриков настраивает тут всех против него. Вспомнив это, Сурганов Андрей передернулся весь сидя перед зарешеченным металлической решеткою маленьким окном своей больничной камеры и смотря в окно на свободу. На пустеющий вечерний город Красноярск.

- "Похоже, я понравился ей" - подумал вдруг неожиданно Сурганов Андрей - "Это может показаться дико и глупо, но она смотрела на меня, так как влюбленная".

Он улыбнулся в окно. А что женщина лет тридцати и ему еще сорок с копейками и почему бы: Вот идиот!" - он подумал он про себя - "Какие могут быть отношения у врача с пациентом, да еще близкие и в дурдроме".

Но он не ошибся. Он и вправду понравился Веронике Климовой. Может еще, потому что у женщины тридцати лет давно не было мужчины. А Сурганов Андрей. Хоть и был умолишенный на всю голову, и думающий что он Небесный ангел, блуждающий по им самим же сотворенному захваченному черными душесосущими и поедающими лярвами миру, для нее был просто мужчина. И как ей казалось красивый мужчина. И на фигуру ничего и Климова не могла теперь отделаться от мысли и желания побыть с ним наедине и в иной совсем обстановке.

Она, конечно, будет биться за него с этим следователем Дорофеевым, который, пытается Сурганова засадить за двойное убийство двух молодых женщин. Но, это не помешает им в их личных отношениях. Как врача и пациента, и как любовника и любовницы.

Говоря честно, у Климовой Вероники Георгиевны еще в ее личной жизни такого не было. Чтобы мог понравиться ей больничный пациент. Она с ним почувствовала, при общение вдруг женщиной, а не врачом. Она взяла даже в негласно шефство, как родная ему словно, заботливая мать над Андреем. Она хотела детей. Которых у Вероники, до сих пор, не было. И это был шанс. И ее Веронику прямо тянуло к нему.

Его красивые печальные и одинокие тоже, как и у нее глаза. Синие и печальные. Они очаровали Веронику Климову. Он смотрел на женщину перед собой с печальной той задумчивой и обреченной тоской, и это поразило ее, и внутри ее что-то хрустнуло в этот раз, и Вероника влюбилась в Сурганова Андрея. И ее потянуло к нему с невероятной любовной и страстной силой.

Вообще Вероника не считала Сурганова чокнутым, и помешанным на самом себе и на потустороннем мире. Возможно, он действительно мысленно во снах бывал там, куда его там заносила нелегкая. И возможно он говорил правду обо всем, что там видел и про себя в том числе.

И сейчас сидя еще допоздна в Красноярской клинике имени Ломоносова, она Вероника Георгиевна Климова думала только о нем, о Сурганове Андрее Александровиче, и ни о ком больше. И чем больше о нем думала, тем больше его хотела.

- "Искуситель" - подумала она, тоже глядя в зарешеченное металлической решеткою свое в кабинете окно в темное уже вечернее небо и глубоко дыша всей своей полной, не целованной губами мужчины тридцатилетней молодой женщины грудью - "Змей искуситель". Вероника задышала тяжело всей своей женщины врача полной возбужденной грудью и закатила свои карие глаза.

***

Очень быстро пролетел день, и снова наступила ночь. И он спал и видел сон. Он стоял в темной большой комнате и смотрел в ночное темное в ночи окно. Была кругом тишина и никого кругом. Только спокойствие и тишина.

Он Андрей был освещен луной в том окне. И видел, как свет проникал сквозь него в ту комнату и выделял его силуэтом плечи, руки всего желтым своим ярким светом в этой ночной темной комнате.

Андрей обернулся, чувствуя еще кое-кого в этой комнате. Чье-то рядом присутствие и он обернулся и увидел огромного льва. Льва лежащего на большом кубе. Или скорее подиуме и тоже, освещенного, той желтой яркой луной.

Он сначала напугался, но потом вдруг испуг прошел, и появилось чувство некой родственности и защищенности. Словно это кто-то был ему из близких, близких, которых он не знал, но ощущал сейчас и тот лев охранял его в той комнате.

Андрей подошел к нему осторожно и не спеша и погладил по его золотистой гриве на шее и голове. Лев замурлыкал громко как домашняя кошка ему в знак приветствия и благодарности с чувством своего близкого расположения. И Андрею стало так хорошо, как не было никогда.

Лев был просто огромен. Намного крупнее живого обычного льва. Таким был, наверное, в свое древнее время, по величине только древний пещерный живой лев.

Андрей прильнул лицом и головой к его гриве и почувствовал запах его тела. Тела совершенно не зверя. Тела кого-то совершенно ему неизвестного и очень доброго.

Андрей вдруг снова вспомнил маму и заплакал в гриву льва и увидел храмы. Небесные храмы в солнечном свету. И он стоял на ступенях одного из них и смотрел теперь вперед, туда, где была высоченная колоннада и длинная лестница, которая шла прямо туда по искрящимся светом облакам с миллионом белых из мрамора ступеней. И он пошел вверх по ним, даже точнее полетел над самыми ступенями, развивая белой ангельской одеждой.

Весь в золотых, как женщина украшениях, исписанных какими то загадочными в иероглифах письменами. И с белыми светящимися на ярком среди белых облаков горящего жарким огнем солнца волосами. Он чувствует, как приподнявшись, раскрылись у него крылья за спиной. Большие крылья ангела, похожие на птичьи, с оперением и светящиеся астральным светом, и он влетел в один из Небесных каменных мраморных храмов. И там были все.

Все и только, похоже, ждали его. Все стояли полукругом к нему, и когда он к ним подлетел, они замкнули свой круг и взялись за руки и пошли по кругу.

Ангелы что-то поют, но он их не понимает. Они такие же, как он, в белых длинных одеждах и с длинными волосами. Они смотрят на него, а он на них и он счастлив как никогда.

Это нельзя передать словами или даже описать все в письменном виде. Это было как в некоей сказке. В сказке, в которую он Андрей Сурганов внезапно попал. Он чувствовал в себе живое инфернальное существо, которое жило в нем. И не одно. Целых три. Еще, тогда, когда первый раз познакомился с Изуфуилью.

Одно существо управляло его разумом, и было злое. Второе было женщиной. Демонической женщиной. Которая, приходила к нему спящему время от времени ночами. И он занимался с ней сексом. Это и была Изуфуиль. И наконец, третье, ангел. То, кем он сейчас был и залетел на облака. Небесные облака. Ангел, меняющий свои облики. И меняющий, облики во снах Сурганова Андрея. От всяких животных до черных крылатых драконов.

Он тогда залетел выше обычного. Его ментал проскочил нижние миры и поднялся выше. И этот его защитник лев сделал это. А может это он и был сам? Со стороны? Но Небесные храмы! Это напоминание ему, откуда он был сброшен.

И он снова в мире боли страданий. Он, теперь уже тем ангелом идет по сухой на вид, словно неживой земле. Выходя из какого-то дремучего шевелящего ветвями и стволами черного леса, и видит железнодорожную насыпь и на ней на рельсах стоят две железнодорожные цистерны. В стороне что-то похожее на заброшенный с высокими трубами и бетонным забором какой-то мертвый и не живой завод. Он подымается, развивая черными по воздуху длинными волосами и своей черной ангельской одеждой, размахивая черными, теперь похожими на птичьи крыльями, и подлетает к той насыпи.

Зачем и откуда это все? Ему совершенно непонятно, но он одним ударом взмаха своей правой руки сносит эти многотонные нефтеналивные цистерны, словно, они ничего не весят и они отлетают в стороны.

Это просто было препятствие и не более. И насыпь разлетается вся по сторонам, и он проходит через эти руины и выходит к большому с неподвижной водой озеру. Здесь же крутиться какая-то детская круглая вокруг своей оси, громко скрипя в гробовой тишине, пустая карусель. Вокруг торчит прутьями арматура и валяется ржавое железо. И никого вокруг, ни живой души, ни призрака, только он, и это озеро, и рядом с берегом в его воде камыши. Он стоит, прямо на самом берегу этого пока пустого на фоне в отдалении черных гор озера.

- "Странный какой-то сон" - думает во сне Андрей, и протягивает вперед свои в золотых перстнях и исписанных странными иероглифическими письменами браслетах руки. И трясется земля и из того глубокого огромного озера. В бурлящей его черной воде, подымается огромное дерево. Широченное стволом и корявое. С огромными кривыми ветвями. Без листьев и коры, и вскоре превращается в черный огромный дворец из камня и металла. И все меняется вокруг и меняется весь сон. Все лишнее исчезает и только остается это озеро и дворец. Словно убирается вся закрывающая его от посторонних глаз маскировка. И он Сурганов Андрей черным тем ангелом парит над гладью озерной, темной, почти черной воды летит к тому огромному из камня и железа странного вида дворцу. Летит к его входным идущим в самую воду ступеням и видит ее. Ту, что любит его и приходит к нему иногда ночами, и он занимается с ней любовью. Вполне реальная и живая. Та, которая правит теперь этим миром. Миром за гранью живого человеческого мира.