В то утро Маша выпила чашечку кофе. И - странное дело - вроде никуда не хотела идти, а тут вдруг мигом собралась, чуть тронула помадой губки, и вот уже она на улице, торопится к троллейбусной остановке. Странный это был день. Неизвестно откуда взявшаяся радость смешала мысли, мир кружился и пел вокруг, и так легко было идти;Маша с удовольствием чувствовала, как теплый июньский воздух ласкает ее ноги;и юбочку она надела сегодня короткую, такую легкую, что приходилось следить, как бы расшалившийся ветерок не задрал ее слишком высоко.

И даже толпа на остановке не испортила настроения. Маша втиснулась в подошедший троллейбус, тела незнакомых людей давили со всех сторон, но сегодня это было даже приятно.

Молодого человека она заметила сразу, и вдруг ей захотелось, чтобы он был здесь, рядом;мгновение - и толпа соединила их лицом к лицу, все плотнее прижимая друг к другу. Маша вдыхала запах его разгоряченного тела, и возбуждение, так неожиданно возникшее утром, все больше овладевало ей. Они не держались за поручни, и Маша вдруг почувствовала у себя на талии его руки. Еще чуть-чуть, и они коснулись голого тела, стали подниматься, лаская, под кофточкой выше, выше... Странный сегодня был день. Она хотела что-то сказать, сказать... что-то... подняла лицо, стараясь встретиться взглядом и... губы сошлись в поцелуе. Руки молодого человека меж тем продолжали путешествие по ее телу, потихоньку опускаясь вниз. Треснули нитки, и трусики упали на грязный троллейбусный пол.

- Помогай, - шепнул он, и вот уже нечто горячее, твердое, ведомое ее рукой уходит глубже, глубже... И потом они не шевелились, замерли так, только толчки троллейбуса помогали им... И был полет, мелькнули на мгновение райские кущи, и - снова гудит троллейбус;толпа, люди, люди же кругом!

- Скорей бежим, прочь отсюда!

- Подожди, не думаю, что они что-нибудь заметили.

И Маша увидела! Пассажиры, в самых нелепых позах, какие породить по силам лишь воспаленному воображению да троллейбусной давке, занимались тем же самым, что и они минуту назад!

- Все равно я хочу уйти!

- Ладно, давай.

Они выскочили на следующей остановке. Маша шла теперь, еще внимательнее следя за тем, чтобы ветер не задрал ненароком ее юбочку, а рука была в теплой руке нового друга, которого, как оказалось, звали Дормидонтом.

Странный, странный сегодня был день. На скамейках, газонах, на столиках кафе - да всюду, где только можно и нельзя! - люди тискались, целовались и уж совсем откровено занимались любовью. Среди всего этого хаоса метались маленькие японские туристы, щелкали камерами направо и налево. Вот они притомились, хлебнули из бочки свежего кваску, и тут же, не сходя с места, присоединились к общей свалке...

А на другом конце города студенты-химики Писцов и Хрюпин отмечали удачу одного из них. В комнате царил легкий полумрак, на столе - открытая бутылка красного вина и бокал, один на двоих. Время от времени они подходили к окну, чуть отодвигали штору и хихикая наблюдали за тем, что творилось на улице.

- Вот, смотри, - Писцов протянул другу крошечный пузырек без этикетки. - Это - эликсир любви, моя первая настоящая удача. Достаточно одной капельки - и ты сам видел, что получается!

- Здорово! - Хрюпин посмотрел жидкость на свет, отвернул пробку...

- Осторожнее!

Но было уже поздно. Запах эликсира коснулся Хрюпинских ноздрей.

- Да осторожнее же! - Писцов вырвал у него пузырек. Он не заметил, как крохотная капля упала в бокал с вином...

- Знаешь, Писцов, - заговорил Хрюпин, и голос был не его, - мы ведь не один год уже знакомы... и вот сейчас я понял, что наша дружба должна перерасти в нечто большее... в любовь!

Обалдевший от такого признания Писцов дрожащей рукой потянулся к бокалу и выпил его до дна.