В эту же секунду, в своей каморке, Брюс с рычанием кончил прямо на пол перед пыльным монитором... О, боги и дьяволы, какое же это было наслаждение!

Вытирая пол грязной тряпкой и в который раз кляня себя за несдержанность и неуклюжесть, он краем глаза увидел, как девушка пришла в себя, лениво протянула руку к измятой пачке и, перевернувшись на спину, томно закурила:

"Да уж, детка, после такого мне тоже не помешает сигарета:" - смачно осклабился Брюс, озираясь по сторонам в поисках пачки, - "Ты сегодня была просто в ударе! Уверен, на славу позабавилась. Так же, как и я:"

Но то, что случилось через минуту, повергло его в шок:

Девушка порылась в сумочке, достала оттуда телефон и позвонила маме. Она всегда звонила матери по вечерам, и в этом не было ничего особенного или удивительного, но... то, что она сказала ей в этот раз, прозвучало для старого извращенца, как смертный приговор!

"Мам..." , - пролепетала малышка в трубку плаксиво, - "У меня ничего не вышло: Я здесь никому не нужна: Это так ужасно! У меня кончились почти все деньги: Я завтра куплю билет и вернусь домой, к тебе: О, боже, я так несчастна!"

Неееееееет!!!! ! Только не это!!!! ! Потерять эту крошку, эту бесстыдную богиню, на которую он, как маньяк, дрочил все эти дни - эти прекрасные счастливые дни! - и к которой он уже так привык! Нет! Нет! Он не отпустит её! Ни за что не отпустит!

И поздно ночью, когда у девочки закончились сигареты, и она выскочила на минутку из мотеля за новой пачкой, Брюс решился. Быстро и тихо - героически борясь с одышкой и стараясь громко не шаркать ногами - он поднялся в ее номер, открыл дверь служебным ключом и украл с тумбочки сумочку с телефоном и кошельком, а потом, подумав, покидал в розовый чемоданчик все ее вещи, вплоть до самых последних трусиков, и спрятал его в подсобке. А потом поднялся в комнату еще раз и вынес оттуда телевизор, фен и вырвал со шнуром телефонный аппарат. И прикрыл дверь, оставив тонкую щель: