- Не порти девку! - возопила влюбленная юность.
- Кто бы говорил - ответила опытная зрелось. - А кто начал?
Ответить было нечем. Но горячая юность толкает на необдуманные поступки.
- Я люблю ее!
- Тогда какой же ты гад. Держишь ее здесь, пока все развлекаются с твоей любимой?
Юнец не нашелся что ответить. Они разошлись - но гнев остался. Тем более, что слова были правильные, а чувствовать себя подлецом, и знать, что это видит каждый: Для юности это нетерпимо.
Но Мэри не знала об этом. Она ждала своего любимого. На своего "первого" она не обратила никакого особенного внимания, как и на то, что он остался на "вторую смену".
Сегодня она второй раз вышла на улицу. ОН вел ее за руку, и она была счастлива, как девчонка. ОН сказал, что ей тут не место. И надо уйти. Она вдруг заплакала. Ей не хотелось уходить. Пусть солдатня лазает своими письками к ней между ног - она согласна терпеть, лишь бы он не гнал ее. В ответ ОН засмеялся. Попытался объяснить. Сказать, что это путь в никуда. Она молила его - не гони. Не в слух, но словами не передать то, что чувствует сердце. Он обнял ее, гладя по волосам. Прохлада ночного воздуха не отрезвила девушку, и она впилась в губы, ощущая гамму вкуса, нежности, гладкости, и томного ощущения во всем теле от каждого поцелуя. Она сама стала перед ним на колени, неумело расстегивая ремень и штаны. Его игрушка торчала (впрочем, Мэри и не знала иного состояния) и оказалась так близко от ее лица. Мэри поцеловала круглую головку, потом прижалась щекой к ногам.
- Сделай так: Еще: - услышала она шепот над головой.
Удивленная Мэри подняла взгляд. В темноте ночного неба слабо выделялись контуры любимого. Она снова поцеловала теплую ароматную кожу. Потом лизнула. Сильные и нежные руки подхватили ее, поставили на ноги.
- Последний раз. И - уходи.
А потом она очутилась в ЕГО объятьях. Он тискал ее до боли, и это была сладкая боль. Он целовал ее шею, и хотелось, что бы он ее кусал. Он положил ее на камни, упав сверху, и не было для Мэри более мягкого ложа, и желанного груза. И вдруг он задергался, захрипел, сжав девушку железными тисками. От боли и наслаждения Мэри провалилась куда-то далеко-далеко. И оттуда, то ли с высоты небес, то ли из глубин и подвалов слышала она крики, и чувствовала, как ее несет, несет ввысь:
Удар по лицу был страшен. Один, второй. Мэри застонала, пытаясь уклониться.
- Сука, зачем ты его убила? Кто дал тебе нож?
Мэри пыталась понять, за что ее бьют. Потом - что спрашивают. Потом - о чем. Но молчание ее было воспринято за упорство. И снова - удары в лицо и по лицу. Мэри застонала, и снова провалилась в спасительное беспамятство.
Утро было безрадостным. Солнечным утром на площади, в своих грязных обносках, слушала она приговор.
- :совершив преступление, и ожидая милости властей, сия девица пыталась бежать, для чего ввела в грех стражей темницы, а при попытке к бегству совершила убийство ножом в спину:
Ножом. В спину. ЕГО!!! Она? Не может быть! Они все не правильно говорят, она наоборот, она же хотела:
- Я.. Я хотела: - слабый голос Мэри прервал судью.
- Что ты хотела? - прервался судья. Но Мэри опустила голову и замолчала.
- Стража схватила развратницу с ножом в руке возле ворот, где она, волею Господа нашего, потеряла сознание, и не смогла продолжить бегство:.
Да, думала Мэри. С ножом. Точно. Ведь я не хотела его покидать. И значит, я действительно его убила. Ведь я не помню, что было дальше. Безысходность и тоска залила ее от пят до ушей. Ей стало наплевать на грязные одежды, на взирающую тупую толпу, на судью с его приговором. Они все перестали для нее существовать. Мэри завыла волчицей, без сил опустившись на мостовую, и судья замолчал, взирая на преступницу, и стража не спешила схватить и поднять полоумную.
Так приходит горе.
- Суд приговаривает осужденную к смертной казни - быстро закончил свою речь судья, и только тогда стража подхватила Мэри и поволокла прочь.
- Я сама - только и сказала Мэри. Ее отпустили, и она, встав на ноги, хоть и не быстро, но твердо зашагала прочь. Слово было сказано, и странное дело, сейчас она успокоилась. Почти совсем.
В караулке, такой привычной и теплой, на нее взглянули как на ведро с отбросами. Только мальчишка спросил в пустоту:
- А может это, опять ее сюда?
- Ага - ответили ему - а дракону на корм ты пойдешь. Хочешь?
Тишина была ответом. А Мэри связали руки за спиной.
- Я никуда не убегу - хрипло сказала девушка - мне некуда бежать.
- А куда ты рвалась ночью? - спросили сзади. И Мэри умолкла.
Потом ее долго везли на телеге. Рядом ехал пастор, и все пытался заставить Мэри покаяться. Мэри никаких грехов, кроме убийства, за собой не знала, а каяться в убийстве, о котором знал весь город, она не видела смысла. Поэтому она просто молчала, лишь немного досадуя на пастора за то, что тот отвлекает ее от мыслей о горе. Душа Мэри горела, она вспоминала ЕГО руки, губы, и почему-то - темноту, жесткие камни под коленями, и теплая кожа под губами, со своеобразным запахом, который Мэри и почувствовать толком не успела. И жаркий шепот:
- Последний раз! И - уходи!
Она и уходит. Теплая горечь разлилась внутри. Мэри заплакала тихо-тихо. "Да, любимый. Я ухожу. Совсем. К тебе". Пастор заткнулся, а потом пытался наплести что-то про жизнь вечную. Мэри его не слушала. Она была истощена, утомлена, и очень хотелось пить. Но пить ей никто не предлагал, а сама она стеснялась попросить - какой смысл, если жить осталось совсем ничего? Потерпит.
Возле пещеры телега остановилась. Около входа был врыт столб. Стража деловито соскочила с повозки, сняла девушку, и подвела к столбу. С нее сняли платье, юбку, и прижали к столбу спиной.
- ОН там? - хрипло спросила Мэри.
- Там, там, скоро появится. Не долго тебе ждать - отозвался стражник, прилаживая веревку на руках Мэри, сведя их за столбом.
Но девушка вдруг оттолкнулась от столба, вырывая руки.
- Я сама.
Стражники помедлили и отпустили ее.
- Я сама. Я знаю, я убила его. Я и правда:
Не договорив, Мэри шагнула в проход. Острые камни: Острых камней не было! Мэри шла по гладко отполированной дороге. Она была неровной, но камни были гладко отполированы. Девушка провела рукой по стене - она тоже была гладкой и теплой - отполирована многочисленными прикосновениями чешуи. Сладкая истома разливалась внутри. Девушка представляла себе свою смерть, и сама же себя убеждала в ее необходимости.
А снаружи начальник стражи, поглядев на исчезнувшую в темноте спину сказал:
- Все, поехали отсюда.
- А если она выйдет и убежит? - опасливо спросил пастор.
- Тем лучше для нее. Мы этого не видели.
Телега развернулась, и лошаденка бодро затрусила прочь от пещеры, как будто возок полегчал на много пудов.
А девушка столкнулась с драконом. Полутемная пещера, достаточно просторная, и обширная, освещаемая проникающим откуда-то сверху рассеянным светом. Дракон лежал у стены, и блики солнечного света пыльно блестели у него на боках. Подняв голову, зверь смотрел на вошедшего человека. Не зло, скорее - удивленно. Мэри сглотнула комок, и она провалился куда-то внутрь, в лед и пустоту. Шагнула. Зверь вскочил, вытянув голову по направлению к ней. Мэри собрала остатки воли, и пошла к дракону. Спазм сжал низ живота, от чего походка была пьяной. Дракон не шевелился. Мэри прошла последние шаги на подгибающихся ногах, и упала перед драконом на колени.
- Я пришла. Съешь меня.
Силы оставили девушку, но сознание на этот раз отказалось покидать ее. Она лишь сжалась и закрыла глаза, ожидая последней боли. Она не казалась ей сильнее той, что жгла изнутри. И раскаленным ожогом показалось ей ласковое касание мокрого и шершавого языка. Мэри вздрогнула, и осталась недвижимой. Она слышала, как дракон обнюхал ее, и снова лизнул. И - лег. Есть ее не собирались!
Мэри открыла глаза, вскочила и кинулась к голове дракона.
- Ты понимаешь, я его убила! Ты должен меня съесть! Так судья сказал!
Дракон чуть отвернул голову, глядя куда-то в угол. А девушка обхватила огромную голову руками, пытаясь повернуть ее обратно:
- Ты что, не понимаешь? Я так больше не могу! Я не могу!!!!
Мэри хотела расплакаться, но и это у нее не получилось. А дракон лениво лизнул ее между ног. И оба ошарашено замерли, глядя друг на друга. Мэри слегка опиралась на кожаный нос, а нос этот ходил ходуном у нее под руками. Потом дракон снова осторожно лизнул девушку. Острая дрожь прошла по ее телу, совершенно против воли. Новое движение языка, еще, еще: Мэри обхватила руками морду, чтобы не упасть, и раздвинула ноги пошире. Волны запредельного удовольствия пробегали от ног к голове и обратно, шершавый язык доставлял боль, но боль была приятная. Мэри бросило в жар, и она только приговаривала, цепляясь за остатки разума:
- Не надо, милый, не надо:
Но было "надо". Дракон встал, и теперь шершавый язык заходил глубоко между ног, захватывая попку, и кончиком языка дракон щекотал живот. Мэри почти сразу "потекла", вцепившись одной рукой себе в сосок, а другой придерживая морду дракона. Дракон толкнул ее руку, и Мэри открыла глаза. Дракон облизал ее грудь.
- Тебе ведь нравится, правда? Ешь!
Но дракон не стал есть, он царапал кожу языком, и Мэри непроизвольно отступала назад, прикрываясь руками - было и щекотно, и приятно одновременно.
Споткнувшись, она упала на одно колено. Дракон остановился. Тогда Мэри, потеряв и стыд и страх, вскочила, и сама попыталась направить голову дракона себе между ног. Дракон не возражал. Фактически упав ему на голову, Мэри ласкала дракону ушки, пока дракон лизал девушку. Но тут дракон вырвался, и сунул голову между лап. Мэри с некоторым восторгом наблюдала, как дракон лижет собственный конец. Мэри подошла поближе, присев возле задних лап. Дракон оторвался на мгновенье, взглянув на нее, и снова стал лизать свой вал. Мэри протянула руку, касаясь горячей кожи. Дракон благодарно лизнул ей руку. Мэри погладила мокрый и горячий член, про себя подумав "У коня и поболе будет". Запах от дракона исходил странный, но нельзя было сказать, что неприятный. Гладкий, с извилистой головкой кончик, с бугорчатым отверстием чуть подрагивал в руках Мэри. Девушка несмело взглянула на зверя, и наклонилась над членом, оперевшись на бок дракона:
