ЧИТАЙТЕ В РАЗДЕЛЕ: "РАССКАЗЫ"




Мощная струя остро пахнущей соленой жидкости ударила мне в небо и я от неожиданности слегка поперхнулся и пропустил маленький ручеек, который начал струиться теплыми потоками из уголков рта по моей шее и груди растворяясь в области живота. Наконец Сергей закончил свой туалет и мы отправились в ванну... [дальше>>]
 
ЧИТАЙТЕ В РАЗДЕЛЕ: "РАССКАЗЫ"




Я не помню как я пришла домой, не помню как разделась, не помню как плюхнулась в кровать вдрызг пьяная и как на это отреагировали мои родители, но все закончилось тем, что я проснулась в своей постели совершенно мокрая (видно еще ночью поразвлекалась) голова как ни странно совсем не болела и после в... [дальше>>]

Профессиональный риск. Документальная повесть
Рассказы (#11542)Профессиональный риск. Документальная повесть

«Тогда я стал думать не об Оле, а о Лене, кричащей и извивающейся под розгой. Сцена порки, как живая, встала у меня перед глазами и я сразу же почувствовал, как мой мужской жезл встрепенулся, налился кровью, увеличился в размерах и затвердел до каменной твердости.»
👁 9933👍 ? (1) 0 36"📝 1📅 17/11/02
Экзекуция

Шрифт: 
A
A
A
A

скачать аудио, fb2, epub и др.

Передо мной сидит симпатичный, еще молодой мужчина. Чуть близорукие серо-голубые глаза внимательно смотрит на меня сквозь стекла очков в тонкой золотой оправе. Он не волнуется, как большинство других пациентов, приходящих в этот кабинет за консультацией.

Мне, доктор, не нужна ваша помощь. У меня налаженная, вполне счастливая жизнь. Есть в ней некоторые странности, но по размышлении зрелом - нечто вроде профессионального заболевания. Помнится, несколько лет назад шел в кинотеатрах неплохой французский фильм с Жаком Брелем в главной роли - "Профессиональный риск". Это была история о том, как взрослая школьница обвинила учителя в попытке изнасилования и невинный учитель оказался за решеткой. Мне тоже довелось поработать в школе. Нет, мне повезло, меня не пытались обвинить в изнасиловании. Но эта работа сильно влияет на психику. На мир начинаешь смотреть совсем другими глазами. Я понял, почему у поляков самое страшное проклятие - "Чтоб ты чужих детей учил!". Надоело столько лет все это держать в себе. Хочется выговориться. Я вас, доктор, избрал вроде как священника. Думаю, моя история не лишена интереса. Кого-то она предостережет, кого-то заставит задуматься: Я не стану вас сейчас отвлекать - прочтете мой рассказ на досуге. Я специально его записал - чтобы не краснеть и не заикаться в поисках нужного слова. И чтоб вы не поглядывали украдкой на часы, если моя история покажется вам длинной. А стиль** не судите строго. Писал по настроению. Иногда получалось выспренно, иногда - банально. Но править не стал: пусть остается, как было. Мой посетитель распрощался и оставил тонкую тетрадку без подписи и без заглавия.

Мне хотелось открыть ее сразу, но было неприлично без причин прекращать прием. Час чтения наступил вечером. Я пристроился на своем любимом диване, зажег торшер, и открыл рукопись, написанную почти без помарок четким, аккуратным почерком. Мой незримый собеседник начал рассказ: - На исповеди принято говорить о самом сокровенном, о том, что греховно соблазняет и вместе с тем - тяготит душу. О том, в чем страшно признаться даже самому себе. Видимо, психика человеческая устроена так, что мы никогда не сможем найти себе покоя, если не решимся открыть свои мрачные, постыдные тайны. Удобно считать, что это дьявол своими происками и кознями ввергает человека во грех. Но почему, разве не по божественному провидению, жизнь устроена так, что непременно предоставляет нам искусительный случай, о котором будешь в дальнейшем вспоминать несчетное число раз: с сожалением об упущенной возможности, если в тот миг не поддашься искушению, или с упреком в своей слабости, если поддашься?!

Вот и сей час, решившись доверить свою тайну листу бумаги, я вспоминаю один и тот же эпизод из далекой молодости, которого вполне могло не быть, но который перевернул весь мой образ жизни. По окончании университета мне предстояло проработать три года по распределению учителем математики в какой-то глухой, хотя и подмосковной деревне. Я приехал туда с чемоданом книг и с чемоданом самых нужных в быту вещей накануне первого сентября. Мое настроение было самым отчаянным. Мне казалось, что я сам себя заживо хоронил, хотя в селе мне была обещана квартира рядом со школой, а директор совхоза в знак особого уважения прислал за мной на железнодорожную станцию транспорт - свой собственный служебный уазик-вездеход. Конец августа выдался дождливым, дороги развезло, зеленый "козлик" еле полз по проселку, утопая в грязи по ступицы колес. Я чувствовал, что забираюсь в такую глушь, где буду напрочь отрезан от всего мира.

Через несколько часов утомительной езды мы добрались до центральной усадьбы совхоза. Дорожная грязь довела меня почти до состояния морской болезни, и я, пошатываясь словно пьяный, с трудом выбрался из машины. Школа, на удивление, оказалась приличной, даже хорошей, почти городской на вид: большое двухэтажное здание из силикатного кирпича, чистые, просторные классы, большие окна, спортзал. Коллектив был исключительно женским: кроме меня только военрук был мужчиной. Неудивительно, что очень скоро я почувствовал на себе заинтересованные взгляды женщин-учительниц, среди которых оказались молодые, и хорошенькие.

Женское внимание чуть-чуть подняло мне настроение, и жизнь перестала казаться безнадежно мрачной. Подумалось, что и здесь, в деревенской глуши, тоже можно обрести толику человеческого тепла и как-нибудь просуществовать отмеренный по распределению срок. Забрезжили надежды и показалось, что меня не минуют интересные, приятные приключения. Но мимолетная радость скоро угасла, когда я познакомился с предоставленной мне квартирой, оказавшейся, на самом деле, комнатушкой в мрачном, дочерна прокопченном бараке. Полусгнивший деревянный барак по самые окна утонул в земле. Во всю его длину тянулся бесконечный, воняющий кислой капустой коридор, тускло освещенный двумя подслеповатыми лампочками. В этот коридор выходили двери полутора дюжин таких же клетушек. Кухня - одна на всех, тесная, шумная и жутко грязная. Разумеется, никаких удобств: уборная - покосившаяся деревянная будка во дворе, вода - через два квартала в колодце.

Единственное, что меня спасло от преждевременного бегства - соседка учительница географии, приехавшая сюда тоже по распределению год назад. Она была из города Сокол Вологодской области, училась в Московском областном педагогическом институте имени Крупской и назначением в Московскую область, хотя и село, отнюдь не была расстроена - в отличие от меня, для которого отъезд из Москвы был равнозначен ссылке и жизненной трагедии. Оля - так ее звали - взяла на себя все мои бытовые тяготы: стирку белья, уборку в квартире, приготовление еды, отопление. Взяла добровольно, как нечто само собой разумеющееся, без просьб и намеков с моей стороны.

Так что соседство с Олей и ее доброта оказались для меня настоящим подарком судьбы, и мне не пришлось ломать голову над тем, как жить в таких условиях, которые я, по своей московской избалованности, считал невозможными для жизни.

Первые сентябрьские недели пролетели для меня в сплошном рабочем угаре. Мне дали вести 36 часов занятий в неделю - арифметику, алгебру, геометрию, тригонометрию, во всех классах от шестого до десятого. С непривычки так много говорить я не сорвал в первые же дни голос. Все вечера приходилось корпеть, не разгибаясь за письменным столом, писать бесконечные планы уроков. Я замертво валился на постель, тут же засыпал и просыпался от противного дребезжания будильника, возвещавшего о том, что пора идти на занятия. В университете не учили, как нужно в школе вести уроки. Самым трудно оказалось поддерживать дисциплину. Я не думал, что это вообще станет для меня проблемой. Знаний у меня хватало, и я считал, что знающий учитель без труда завоюет авторитет у ребят. Ну а дисциплина сама собой приложится: нельзя же безобразничать на уроке уважаемого учителя! То же самое говорилось и в книгах о передовом педагогическом опыте: главное знания, хорошая подготовка учителя. Если ученики ведут себя плохо - значит, уроке неинтересный, учитель плохо к нему подготовился. Ах, как я в первый год готовился к урокам! Продумывал все до мелочей, до минуты рассчитывал, сколько времени потрачу на объяснение нового материала, опрос учеников, решение задач, читал методическую литературу, изучал психологию, выискивал интересные исторические факты, чтобы оживить изложение суховатого математического материала, рисовал на доске чертежи разноцветными мелками:

И с ужасом убеждался, что дисциплина на моих уроках падает не по дням, а по часам. Кажется, даже на физкультуре не было так шумно, как у меня в классе. Все мои попытки сделать уроки интересными проваливались в зародыше, так как ученики пропускали мои слова мимо ушей и откровенно изнывали на занятиях от скуки. Мои изыски не находили в их душах ни малейшего отклика. Чтобы убить всепобеждающую скуку, применялись испытанные в школе средства: стрельба из стеклянных трубочек жеваными бумажками, пиликанье на воткнутом в парту лезвии безопасной бритвы, треск расческой, проводимой зубьями по краю парты: По классу летали записочки и бумажные голубки. Некоторые прямо на уроке затевали игру в карты, и я не знал, что с ними делать. Особенно досаждала шестиклассница Ленка, которая строила уморительные рожицы или передразнивала мои слова, так что весь класс покатывался от хохота.

Однажды я не выдержал и рассказал о своих бедах географичке Оле. Моя благодетельница сразу же дала совет :- А ты не стесняйся, сходи к их родителям. Ленка , говоришь досаждает? А ты сходи к ее матери. Сходи, сходи! Очень поможет! Иначе Ленка тебе на шею сядет.

На следующий же день после уроков я направился не к себе домой, а на другой конец села, где жила моя обидчица Ленка. Начинался октябрь, но в природе царило бабье лето. День стоял сухой, солнечный, но скорее холодный чем теплый. Я нашел нужный дом и постучал у калитки, хотя не только калитка, но даже двери в доме не были заперты. На мой стук из дома вышла Ленка. Она уже была босиком, в коротком старом платьице, потерявшем свой первоначальный цвет от многочисленных стирок и штопок. Я почувствовал, что Ленка сильно напугана моим визитом, хотя и пытается всеми силами скрыть от меня свой испуг. Она молча провела меня в комнату и так же молча застыла передо мной на месте, потупив глаза и нервно теребя подол легкой юбчонки дрожащими руками. - Мама дома? - Да, - тихо, почти шепотом выдавила из себя Ленка. Где она? - Во дворе. Корову доит. - Пойди позови. Ленка нехотя пошла в сени, я остался стоять ждать, когда она приведет маму.

В комнате, под столом, на чисто вымытом деревянном полу возились, играли с какими -то костяшками и деревянными чурками мальчик и девочка лет шести; очевидно, Ленкины брат с сестрой. Увлеченные игрой, они даже не обратили на меня внимания, сопели, пыхтели, ползали по полу на брюхе и на четвереньках. Ждать пришлось довольно долго, только минут через десять Ленка привела свою маму, а сама тихонько юркнула за занавеску. Мать Лены оказалась крепкой молодой женщиной лет тридцати - тридцати пяти. Некрасивая, с красным обветренным лицом, шершавыми натруженными руками. Я поздоровался, представился, рассказал о причине визита. - Да вы садитесь, садитесь! Вижу, моя негодница вам даже сесть не предложила. Как она учится - то у вас?

[ следующая страница » ]


Страницы:  [1] [2] [3] [4] [5]
0
Рейтинг: N/AОценок: 0

скачать аудио, fb2, epub и др.

Страница автора Виктор Ермаков
Написать автору в ЛС
Подарить автору монетку

комментарии к произведению (1)
#1
Когда покупаешь машину, все вокруг тут же начинают ездить на таких же. Так и садист везде видит только своё.
13.11.2022 20:23
ЧИТАЙТЕ В РАЗДЕЛЕ: "РАССКАЗЫ"




Немного двинувшись в перед его член начинает проникать внутрь. Он чувствует как поддаются стеночки ее влагалища, как они обхватывают непрошенного гостя, и раздвигаются шире, пропуская его глубже. Саше не выносима та пытка, и когда головка уже полностью скрылась за губками, он делает резкий толчок и ... [дальше>>]
 
ЧИТАЙТЕ В РАЗДЕЛЕ: "РАССКАЗЫ"




А близкое присутствие такого парня заставляет само по себе все сжиматься внутри в тугой клубок и быстрее стучать сердце... но мы с ним вместе работаем, и попавший в глаз дымок вставляет мозги на место... и мы опять идем сидеть в очереди и обсуждать очередную позу... но поднимаясь по лестницам случай... [дальше>>]