Памяти моего любимого деда Ивана Комиссарова, смелого и умелого лётчика-аса и весьма ловкого ловеласа.

Мне в тот год в апреле как раз исполнилось 18 лет, а в военкомате перед нашими слегка перепуганными будущими переменами призывниками часто выступал с лекциями наш чудесный полковник Павел Иванович, бывший лётчик, да и фамилия у него была под стать тем сталинским временам - Соколов. А почему он "наш"? Да наши дачи в Переделкино было совсем рядом, я часто бывал у него в гостях, чему он был искренне рад. Во время моих посещений я нередко просил его рассказать о войне, а он или отнекивался или просто молчал, хотя как-то в сердцах бросил - "Ну не такая она была, как в книгах пишут! Совсем не такая эта война!"

И вот однажды в мае мы с ним по его предложению занялись приготовлением шашлыков, тем более, что и мои родители были приглашены - завтра ведь 9 Мая! Я наколол дровишек для пережога, а Павел Иванович заранее замочил мясо, твёрдо отказавшись от помощи моей мамочки, мол шашлык женских рук не терпит! На следующий день, посмотрев военный парад по телевизору, к нему пришли мои родители, мы просто чудесно посидели и прекрасно пообщались, Павел Иванович был просто невероятно обаятельным.

Моя мамочка в разговоре с подругами как-то выдала, что ещё лет десять назад "этот престарелый ловелас" мог просто и довольно легко обаять любую женщину, остаться с ним наедине - лучше сразу лечь в постель. Эти дамы все рассмеялись, а потом, продолжая подслушивать, после их пятой рюмочки и оказалось, что все они при случае побывали в его доме. Весь вопрос - кто дольше сопротивлялся его обаянию! И вот сейчас, когда пришли еще двое друзей Павла Ивановича с жёнами, все были в восторге и от этого гостеприимного хозяина и его чудесных рассказов - он был точно человеком несомненного и просто невероятного обаяния.

Представляю, какой он был в молодости! Тогда девушки весьма сильно млели перед военными! Все хорошенько выпили, шашлычок был просто потрясающим и таял в рту - умеет Павел Иванович! Лишь один я был совершенно трезвым - и по возрасту и в связи с моими занятиями спортом, так что когда все ушли, я остался помочь хозяину в уборке и мытье посуды, что я всегда делал и дома.

Мы с ним перед расставанием ещё посидели в саду, провожая закат этого прекрасного дня, дня тридцатилетия великой Победы, и тут, видимо уж очень сильно расчувствовавшись под впечатлением прошедшего дня, Павел Иванович неожиданно вручил мне общую тетрадь в пакете, заклеенную липкой лентой и сказал своё напутствие:

- Мой юный тёзка! Ты как-то говорил мне, что у тебя на чердаке есть тайничок, так я вручаю тебе эту тетрадь моих воспоминаний, тут о совсем небольшом периоде войны. Я уже стар совсем, не по возрасту, а по пережитым годам, не дай Бог другим такое пережить. И хотя уже тридцать лет прошло после нашей Победы, но ничего из этой тетради опубликовать пока нельзя, просто не разрешат, да там ещё и мои интимные приключения, а по нашим фильмам и книгам все наши воины, а особенно разведчики наши - просто сплошные импотенты. Шучу, конечно, но они все в фильмах отказываются от секса с немками, будучи в тылу врага. Анекдот! Не может такого быть! Отвергнутая немка тут же настучала бы в гестапо, а довольная - помогла бы нашему разведчику. Вот Рихарду Зорге такое удавалось только через постель! И ни одна его любовница Рихарда не выдала! А сволочное ГРУ отказалось его обменять, хотя япошки год ждали обмена! Негодяи!

Мы ещё немного поговорили, он рассказал пару интересных эпизодов, а потом продолжил:

- Паша, так что я ничего публиковать не буду, но мне очень хочется, что бы ты в своё время прочёл мой дневник, но попозже, когда отслужишь в армии, получишь специальность и к 25 годам у тебя будет совсем иное мировоззрение на жизнь. Жизнь тебя немного помнёт и потрёт, вот тогда ты и поймёшь мои действия и мои переживания. Ты поймёшь, что и мы ведь сразу не родились стариками-ветеранами, а мы были тогда молодыми офицерами, мы неплохо воевали, ну как могли и умели, ну и конечно - любили жизнь во всех её проявлениях. Вот так!

- Хорошо, Павел Иванович! Спасибо за доверие, я так и сделаю. Ровно в 25 лет и прочту. Сейчас точно лучше его мне не читать.

- Вот именно, ведь только тогда ты всё более-менее поймёшь. Помнишь, твой дружок на одной моей лекции как-то запальчиво сказал, что мы как трусы тогда стреляли в немецкий десант из-за деревьев, а нужно нам было пойти в штыковую и смести их могучим ударом, как в кино. В штыковую на автоматы и немецкие пулемёты? Это в кино так героически, а в жизни глупо и даже преступно - только погубить людей. Это только маршал Жуков, получивший кличку "Мясник", так поступал - гробил солдат тысячами. Он безрезультатно угробил несколько дивизий под Ржевом, так и не взяв его. Вот к года 25-30 ты всё и поймёшь... Симонов тогда написал:

Фронт горел, не стихая,

Как на теле рубец.

Я уьит и не знаю,

Наш ли Ржев наконец!

Страшный человек этот Жуков!

И вот этот день наступил. Приехав в отпуск и отметив с друзьями и жёнами свою четверть века, я на следующий день залез на чердак и, достав эту заветную тетрадь, и приступил к чтению, сопереживая событиям тех просто невероятных огненных дней...

... На этой страшной войне, получив боевой опыт, научившись умело убивать врагов, этих оккупантов, захвативших часть нашей земли и старающихся уничтожить на ней всё живое, понимаешь, что кроме умения уничтожать фашистов, нужно ещё уметь и выживать. Любой пехотинец, оставшийся в живых после полугодия войны, уже совсем не зубам даже головорезам-эсэсовцам - он научился выживать и убить его фашистам совсем не просто.

Вот почему командир любого ранга так ценит воинов, имеющих боевой опыт. На войне всё происходило совсем не так, как нам показывают в кино, а вот то, что убить тебя очень сложно после полугода войны в любой части нашей армии - это да! Например, лучший танк войны Т-34 или даже монстр КВ-2 живут всего три боя по статистике, но вот старший лейтенант Колобанов на КВ-1 сумел в одном бою уничтожить 27 немецких Т-3 и Т-4. Опыт!

В эти майские дни 1942 года я был пилотом на Пе-2, просто отличном пикирующем бомбардировщике, став к этому времени командиром эскадрильи и получив звание капитана. Но любой самолёт ничто, если за штурвалом тоже "ничто", как говорил мой друг старлей Панченко: "Главное в нашем деле - это прослойка между сидением и штурвалом". Вот и звание капитана и второй орден Красной звезды я получил после полёта в немецкий тыл и разгрома штаба IV армейского корпуса Вермахта, ловко приведя всю эскадрилью с запада, так что немцы подумали, что летят их бомбёры.

Похоже наших генералов сильно напрягало, что немецкие фоны-бароны с генеральскими погонами воевали и руководили войсками намного получше, ловко и умело используя взаимодействие между родами войск, вот они и старались при случае выбить их генералитет. И точно, после нашего налёта на фронте стало потише и наши генералы сумели привести войска в порядок, а я получил шпалу в петлицы и орден. Без генералов немецкий "Орднунг" сразу забуксовал.

Правда, все постоянно шутили, а в особенности наш острослов старлей Саша Панченко, что мне постоянно везёт, потому что у меня лёгкая рука и за спиной горит звездочка удачи. Но ведь в своё время ещё Суворов говорил: "Раз везение, два - везение, да Господи, а ведь это уже и умение". И вот в один прекрасный день середины мая этого года всё, причём очень резко, изменилось в моей судьбе.

Ранним утром меня послали как самого опытного лётчика, ведь мне уже было по тем меркам очень много - аж 27 лет, на разведку, что-то немцы подозрительно притихли. Летел я один, остальные "Пешки" были в ремонте. Доложив по радио нашими условными кодами, что в квадрате 12-34 большое скопление войск и есть танки, я стал возвращаться, успев удрать на форсаже от парочки "Мессеров" и, тут заметив внизу медленно плывущий немецкий связной самолётик "Шторьх" (Аист) , я спикировал и дал по нему пару очередей, ведь изначально Пе-2 планировался как тяжёлый истребитель типа немецкого Ме-110. Да и скорость у "Пешки" весьма приличная.

Самолётик задымил и стал снижаться, а тут я в азарте и прозевал атаку ещё одного "Ме-109", так называемого "охотника", со стороны солнца, как они всегда делают, он убил моего стрелка и штурмана, да на развороте сам попал под мою очередь из "Березина" и загорелся. Выпрыгнули мы почти одновременно и приземлились недалеко друг от друга. Я немного схитрил - сбросив парашют и бросив свою старую лётную куртку возле сосны, залез под нижние ветки другой, в этом густом лесу их было полно. И когда этот герой Люфтваффе, или, как они себя называли - "эксперт", то есть лётчик-ас, подбежал и выпустил две пули в мою куртку, я из-под сосны выстрелил ему в затылок - я всё же чемпион нашего полка по стрельбе из табельного пистолета.

Это в фильмах дерутся долго и героически, да и стреляют без перерыва, а на войне всё происходит порой мгновенно, и тот, кто остался жив, тот и герой. Подойдя к "Шторьху", которого немецкий пилот всё смог посадить даже будучи раненым и полуживым, я заглянув в подбитый посыльной самолёт и понял, что мне нужно, как шутил Саша Панченко - "рвать когти" и побыстрее! На заднем сидении полулежал офицер в чине подполковника, а к его запястью наручником был прикован жёлтый объёмистый портфель явно для секретных документов. Всадив пулю в лётчика, который стал шевелиться, я заодно выстрелил и в наручник - портфель был также снабжён замочком и печатью. Серьёзное дело!

Взяв куртку лётчика и его безрукавку, я положил в ранец все аптечки и НЗ самолёта, также несессер подполковника и его плоскую серебряную фляжку, явно не с водой. Это было не мародёрство, а военные трофеи, да и есть по дороге мне нужно, а до нашей передовой километров 40 ещё и всё пехом. Кстати, почти у всех воинов в фельдграу были индивидуальные аптечки в ранцах, а у лётчиков ещё и отличный НЗ - спирт, галеты, консервы и три стограммовые порции сала, причём в целофане. Европа! Аптечка подполковника была какая-то необычная, потом решил разобраться, а сейчас, как говорится - выносите меня мои ноги.