С утра были сплошные мелкие неприятности. Сергей Петрович последний раз играл в компьютерные игры в поздней юности. С тех пор, наверное, многое изменилось, а тогда его герой стремительно летал по неподвижному экрану и убивал вылезавших отовсюду монстров. Фокус был в том, что герой летел, но на самом деле был неподвижен, а монстры поджидали его за поворотами пути, но на самом деле двигались, в том смысле, что возникали на экране, а потом исчезали с него.

Примерно то же самое происходило в реальной жизни. Сергей Петрович целый день сидел за столом. Монстры вылезали из телефона, компьютера, входили в двери и даже засовывали головы в окна невысокого первого этажа. Он платил, соглашался, ругал, грозил. Он умел это делать, и монстры, ворча и огрызаясь, или скалясь жуткими улыбками, изображавшими довольство и приветливость, исчезали в породившем их небытии.

Несколько раз звонила юная любовница. Она чего-то хотела. Сергей Петрович плохо понимал, чего, но, в общем, ясно было, что надо срочно что-то купить. Он умело изображал доброжелательную радость и без конфликтов и повышения тонов добивался того, что любовница тоже исчезала в черноте внешнего мира.

Рабочий день почти закончился. Сергей Петрович встал с того самого стула, на который сел несколько часов назад. Он уничтожил трёх чудовищ. Шестерых подкупил, четверых загнал на время в их глубокие и бесконечно далёкие норы. Двое чудовищ поступили к нему в услужение. Одно из них можно было использовать для запугивания всякой вредной, но не слишком сильной мелочи.

Оставалось одно непростое, но неизбежное дело. Он назначил встречу любовнице и отказаться не мог из вежливости. Кроме того, он опасался отказом уронить себя в собственных глазах.

Любовницу звали Светлана, и она была на двадцать четыре года моложе Сергея Петровича.

Она села к нему в машину и сразу стала что-то рассказывать. Ехать было не близко. Светлана жила одна в однокомнатной квартире, и встречаться можно было у неё. Сергей Петрович отвечал что-то, надеялся, что попадает, но потом почувствовал её злость и агрессию, и сразу рассердился.

Он замолчал, не стал поворачивать голову в её сторону. В голосе любовницы появились визгливые нотки. Странно, она родилась в Ленинграде, родители были с высшим образованием, должна была бы быть с большим лоском. Ничего подобного. Чуть что, начинала тянуть последние слоги, кричала, вообще вела себя, как деревенская тётка в магазинной очереди.

Сергей Петрович не визжал, не кричал, но сердиться умел очень хорошо. При этом Светлана зарабатывала семь тысяч рублей в месяц, а он заметно больше тысяч долларов.

Он сумел припугнуть любовницу, она притихла и стала гладить его по руке. Сергей Петрович не сдался, продолжал свирепо молчать и на заигрывания реагировал сдержанно и неласково.

- Не сердитесь. Вы меня поймите.

- Я тебя как раз очень хорошо понимаю. А ты как себя ведёшь?

- Ну не сердитесь. Вы хороший...

- Спасибо. А ты?

- Мне сколько лет? А вам сколько? Вы такой умный, такой замечательный, лучше всех.

Она поцеловала ему руку. Это бывало нечасто, и каждый раз очень приятно. Сергей Петрович почувствовал себя настоящим мужчиной. Настроение улучшилось, и он сказал почти приветливо:

- Сколько тебе лет? Столько, что ты ведёшь себя, как ребёнок, а отношения к себе требуешь как к взрослой.

- Простите меня. Я больше не буду. Ремня мне надо дать, во что.

Про ремень она сказал во второй раз. На первое высказывание несколько дней назад Сергей Петрович из осторожности не стал реагировать. Он хотел проверить, серьёзно это, или просто трёп. Второй раз упускать не хотелось. Как говорил один известный литературный герой, счастье может и ускользнуть.

- Сейчас приедем, и получишь. Действительно, ведёшь себя, как...

Сергей Петрович понял, что разнежился и начинает трепаться, и сразу замолчал.

В квартире сняли пальто. Светлана осталась в джинсах и тёплой кофточке. Сергей Петрович уже не злился, но сказал сурово:

- Ремень у тебя есть подходящий?

Светлана выдвинула ящик шкафа, поковырялась в нём и достала маленький ремешок синего цвета.

- Это ремень - кота пороть. Что это такое? Давай, найди нормальный.

- Я боюсь, больно будет.

- Конечно, больно. А зачем тогда ремень? Слушай, ты сама попросилась. Или я ошибаюсь?

- ... .

- Ошибаюсь?

- Нет.

- Просила?

- Просила.

- Хочешь ремня по попе получить?

Сергей Петрович хотел спросить, хочет ли Светлана, чтобы он её выпорол, но постеснялся.

- Да.

- Тогда давай ремень. Не надо жалеть попу. Сама знаешь, что ей за дело достанется.

Наконец нашёлся подходящий ремешок.

- Ну, давай. Брюки и трусы до колен спусти, пожалуйста. И ложись на диван головой ко мне.

Светлана расстегнула жёсткие джинсы и с усилием сдвинула их вниз. Они слезли сразу вместе с колготками и трусами. Обнажилась попка с нежной бледно жемчужной кожей и верхушки ног. Светлана стояла спиной к Сергею Петровичу и вдруг пошла от него в коридор.

- Ты куда? Иди, ложись.

- Мне в туалет надо. Пописать можно?

В голосе мелькнули раздражённые визгливые интонации, но Сергей Петрович не стал придираться. Он прекрасно понимал, что всё происходящее - добрая воля Светланы, и что, если она вдруг разозлится и передумает, то выпороть её не удастся.

Он всё-таки спросил:

- Ты так и будешь в таком виде ходить?

- А что мне, перед туалетом джинсы натягивать прикажете?

Вдруг ему самому ужасно захотелось в туалет. Светлана вернулась в своих спущенных джинсах, и он, наконец, увидел плоский животик и гладко выбритый треугольник с ровной аккуратной щёлочкой строго по оси симметрии. Привычка тщательно сбривать волосы на половых органах и удивительно совершенное их устройство были для него очень любимыми достоинствами Светланы. Впрочем, там было много чего подходящего для любви.

- Ложись и подожди. Я тоже в туалет пойду.

Когда Сергей Петрович вернулся, Светлана тихо лежала на животе ногами к стене, а головой к краю кровати. Она спустила джинсы не до колен, а немного выше, но попка и верхушки ног были голыми, и порке ничего не должно было помешать.

Сергей Петрович хотел бы, чтобы Светлана лежала к нему боком, а не головой. Тогда он порол бы её поперёк попки. Почему-то ему хотелось именно так. Но тогда Светлану ничего бы не удерживало, и она могла бы встать и прекратить наказание в любой момент. А ему хотелось сделать так, чтобы ей было по-настоящему больно. Не безумно больно, он не хотел никаких пыток, но всё-таки больно.

- Пододвинься.

- Как?

- Ну, сдвинься в мою сторону. Тебя держать же надо, а то станешь дёргаться.

Светлана, шевельнув попкой вправо-влево, проползла вперёд, и голова оказалась в воздухе за краем кровати. Сергей Петрович зажал голову между ног и спросил:

- Ну, как тебе? Лежать удобно?

Светлана не ответила.

- Ты чего не отвечаешь?

- Вы говорите что-то, а я же ничего не слышу. Вы мне уши совсем зажали.

Сергей Петрович слегка раздвинул ноги, и Светлана опять стала изгибаться и сдвигаться вперёд. Стало ясно, что плечи и руки должны оказаться за его спиной, прежде чем он сможет снова сдвинуть ноги и удобно зафиксировать её тело для успешной порки.

Получилась какая-то неожиданная и не слишком эстетичная позиция. Светлана лежала на кровати нижней частью тела, а верхняя выдавалась вперёд, и ей пришлось упереться руками в пол, чтобы сохранить горизонтальное положение. Сергей Петровичу это не очень понравилось, но менять что-либо было бы слишком долго и суетливо. Он решил начать так, как есть, а появившийся опыт использовать в будущем.

Он сдвинул ноги. Светлана тут же сказала:

- Не сжимайте так сильно. Мне дышать нечем.

- А не сжимать, так ты вертеться станешь.

- Не стану.

- Будешь спокойно лежать?

- Буду. Только вы не слишком сильно...

- Что не слишком сильно?

- Ну... ремнём...

- Скажи нормально.

- Не слишком сильно бейте.

- Почему?

- Я боюсь, что будет больно.

- А зачем, скажи, пожалуйста, тебя пороть, если не будет больно? В чём смысл?

- Ну это же так... Для удовольствия.

- Если не будет больно, то не будет и удовольствия. Нет уж. Придётся тебе потерпеть. Ты как, готова?

- Да.