Я снял трусы, положил их на диван, повернулся к хозяину и развёл руки:
- Вот, собственно
- Так, отлично, отлично, - он подошёл ко мне и провёл пальцем по груди, потом пощупал бицепсы. – Замечательно. Прекрасное телосложение. Спортом, наверное, занимаешься? – он отшагнул немного назад т осмотрел меня с ног до головы. Под его взглядом я смутился. – Прекрасные пропорции. Так, - он обошёл меня сзади и его палец заскользил по моему позвоночнику. – Так, отличная осанка, хорошая мускулатура спины… А это что? – его палец коснулся моей ягодицы. – Тебя что, пороли?
- Да, - признался я, краснея.
- Кто? – голос стал заинтересованным.
- Марина.
- За что?
- За неправильное исполнение её распоряжений.
- Ого! Да, она строгая. Ну ничего, следы уже не слишком заметны, а тебе на пользу пойдёт, - он как бы невзначай похлопал меня по ягодице и отошёл. – Лель должен быть в венке. Я заказал несколько в цветочном магазине. Вон лежат на столе. Пример ка их.
Я пошёл к столу, хозяин следовал за мной. Бросив на него взгляд через плечо, я заметил, что он следит за движениями моей попы. Ладно, наслаждайся, дядя. Покручу задом ради твоего удовольствия.
На столе лежало три венка: один сплетённый из каких-то жёлтых цветков, второй с васильками, вплетённым в льняную ленту, третий, самый массивный, из дубовых листьев. Я попеременно примерил все, поворачиваясь к хозяину. Он то подходил ко мне, вертя мою голову в разные стороны за подбородок, то отходил, осматривая меня целиком.
- Прекрасно, прекрасно, - мурлыкал он себе под нос.
Когда я мерил последний венок, у него в кармане зазвонил телефон. Он взял трубку.
- Ало, Мариночка? Да, спасибо! Отличный мальчик. То, что надо. Мы уже начали работать. Да. Ещё раз спасибо. Конечно. Да, до конца дня точно буду работать. Ещё раз спасибо! Пока.
Он убрал телефон и посмотрел на меня.
- Ну что же, прекрасно! Давай попьём с тобой чайку и приступим к работе. Пошли вниз, на кухню.
- Хорошо, - я снял венок и шагнул к дивану, намереваясь одеться.
- Нет, подожди, - остановил он меня. – Не одевайся, пожалуйста. И вот что ещё. Одень пожалуйста венок с васильками. Так ты лучше войдёшь в образ, а я настроюсь на работу.
- Ладно, - я вернулся к столу и одел венок с васильками.
Настроиться ему надо. На симпатичного голого парня поглазеть он хочет. Да ладно, пусть любуется. Марина сказала, что ему от депрессии избавляться надо. Может от того, что похожу перед ним голым и в венке, у него настрой поднимется… Гм, вместе с чем-то ещё.
Я пошёл к лестнице, но на секунду остановился, рассматривая себя в зеркальную стену. А что, действительно хорош. И венок такой, романтизма образу дополняет. Мужика можно понять. Я бы сам полюбовался таким парнем в прошлом теле. Ладно, будем отрабатывать обещанную награду..
Я зашагал вниз по лестнице. Художник следовал за мной. Я спиной чувствовал, что он ощупывает взглядом моё тело и ловит каждое движение.
Мы спустились в гостиную и оттуда прошли на кухню.
- Садись, - указал мне на табуретку хозяин.
Я сел, а он принялся готовить чай, постоянно поглядывая на меня. Я чувствовал себя неуютно, ведь на табуретке я был полностью открыт.
- Отличная позиция, - скал он мне. – Замри.
Я замер, а он достал смартфон и несколько раз сфотографировал меня с разных ракурсов. Потом он разлил чай и поставил на стол вазочку с печеньями и сказал:
- Угощайся.
Я начал пить чай и закусывать печеньем. Он тоже отхлебнул из своей чашки, не отрывая от меня глаз при этом.
- Послушай, Влад, - сказал он. – Ты зажат. Это понятно в твоём положении. Но представь, что ты бог любви. То есть ты способен подарить любовь и радость всем людям в этом мире. Тебе нечего смущаться. Над тобой никто не будет смеяться. Ты вызываешь только восхищение. Попробуй.
- Хорошо, я попробую, - неуверенно ответил я.
Мы пили чай, но постепенно я действительно почувствовал, что напряжение уходит. Ну голый я, в конце концов. Ну и что? Это у него глаза горят на меня, и слюна течёт. Я даю ему удовлетворить страстишку, которая ворочалась в нём может десятки лет. Чего мне стесняться?
- Вот, отлично! – воскликнул художник. – Допил? Пошли теперь в студию.
Я кивнул, поднялся и пошёл в студию. Он следовал за мной.
- Сейчас я сделаю несколько снимков для будущих этюдов, - объявил он, доставая из ящика внушительных размеров фотоаппарат. – А потом я начну делать карандашные наброски. Приготовься к долгой работе. Когда устанешь, сделаем перерыв.
«Несколько снимков» вылились в весьма продолжительную фотосессию. Я менял венки и вставал в разные позы. Виктор Михайлович командовал, требуя ощутить себя юношей-богом, то посылающим любовь в мир, то срывающим плод с волшебного дерева. Потом он достал из ящика дудочку и я должен был изображать, что играю на ней стоя, сидя на коленях, опершись спиной о стену. Я подумал, что он создал изрядную эротическую галерею для любителей красоты молодых парней. Сам бы, кстати, не возражал такую скачать в прошлой жизни. Но вот, наконец, он убрал фотоаппарат и сказал:
- Устал, наверное? Передохни. Я пока закажу нам обед и начну делать наброски.
Я кивнул, немного потянулся, разминая затекшие от стояния в статичных позах мышцы и подошёл к окну. Подо мной жил своей жизнью город, спешили пешеходы, ехали машины, а я, обнажённый, в одном венке из дубовых листьев смотрел на них, словно и правда бог с Олимпа, обладатель юношеского тела и сознания взрослого человека.
Художник подошёл и приобнял меня за плечи.
- Знаешь, сейчас ты и правда похож на юного бога, - сказал он.
Я усмехнулся.
- Значит вы сможете сделать хорошие рисунки.
- Надеюсь, - кивнул он.
Его объятие чуть затянулось, но наконец он отпустил меня и сказал:
- Давай начнём зарисовки. Одень, пожалуйста, венок с васильками.
Я сменил венок, он поставил меня в позу, как будто я тянусь к солнцу, сел на стул и начал делать набросок карандашом. Потом поднялся, подошёл ко мне, поправил руку, надавил на поясницу, вынуждая прогнуться, а потом как бы случайно скользнул ладонью по ягодицам. Снова вернулся за стул, но потом ему снова потребовалось поправить мою позу, притом пощупав мою грудь, бёдра и филейную часть. Я усмехался про себя. Пусть наслаждается, старичок, изображая будто рисует. Это дело, в которое я сам вписался. Хоть не порет, как Марина.
Потом он начал второй этюд, но в этот момент в дверь позвонили. Он спустился вниз, принял обед у курьера и позвал меня вниз. Я уже без напоминаний спустился голый и венке. Мы пообедали, при этом мне казалось, что я делаю это на сцене, поскольку он внимательно следил за мной. Потом мы снова поднялись в студию, и он продолжил делась наброски, постоянно поправляя мою позу, не забывая при этом пощупать меня. Однако я заметил, что он как-то часто недовольно вздыхал, а его морщина становилась глубже.
Дело уже шло к вечеру, когда вдруг послышался дверной звонок.
- Странно, кто это? – проговорил Виктор Михайлович. – Подожди здесь. Я посмотрю.
Он пошёл вниз, а я принялся разминать затекшее тело, радуясь передышке.
Снизу послышались голоса:
- Привет, Витя! Решил к тебе заглянуть. Чайком не угостишь? А я к чайку кое-что захватил.
- Привет! Да я работаю сегодня, - отвечал хозяин.
- О, молодец! Нечасто с тобой это сейчас. Что пишешь?
- Пока наброски. Образ Леля.
- Интересно. Покажешь?
- Без проблем. Только у меня натурщик там сейчас.
- Но ты же мне картины покажешь, - прогудел гость. – Значит ничего страшного, что я натуру увижу.
Я услышал, как кто-то поднимается по лестнице.
Э-э-э, мы так не договаривались, меня всем в «образе обнаженного Леля» показывать. Я бросил взгляд на диван, но он был в другой части студии. Не успею добежать, тем более что-то одеть. Прикрыться было нечем, и я просто прикрыл ладошками хозяйство.
В лестничном пролёте появилась седая голова здоровенного мужика, а потом и сам он поднялся, в сопровождении хозяина. Его взгляд сразу уперся в меня.
- Ого, вот это натура! – выкрикнул он. – Да ещё в веночке. Какая прелесть!
Я слегка покраснел.
- Влад, это мой друг, поэт Николай Васильевич, - проговорил хозяин. – Ты не возражаешь, если он посмотрит на мою работу?
- Н-нет – помотал я головой, хотя очень даже возражал, чтобы на меня пялился этот здоровяк. Хотя, раз уж попросил Виктор Михайлович, а Марина просила исполнять его просьбы, придётся терпеть.
- А ну-ка посмотрим, что ты написал, - гость взял наброски художника и стал их рассматривать. – Неплохо так. Эротичненько. Достоверненько, - он смотрел то на рисунки, то на меня. – Эй, парень, ручки то убери за спину. Я хочу посмотреть правильно ли Витька твой писюн нарисовал.
Краска бросилась мне в лицо, но я послушно убрал руки за спину.
- Вполне, - кивнул гость, рассмотрев открывшийся вид. - Рука старого бойца верна. Молодец, Витька.
- Ах, Коля, ты всё со своими приколами, - вздохнул художник. - А мне вот не нравится. Нет наполнения, энергии. Понимаешь, это Лель, воплощённая любовь, юность...
- Так вот она, воплощённая любовь и юность перед тобой стоят, уже без одежды, притом, - показал на меня гость. - Бери. Про это не болтать надо. Это надо физически ощутить, - он поднял свою здоровую лапищу.
- Да, может ты и прав, - художник тяжело вздохнул. – Ты знаешь, я заметил, что после прикосновений, я начинаю чувствовать нечто. Это какой-то контакт.
